Эльвира Барякина - Заговор молчания

— У меня к тебе дело, — нагнувшись к ее уху, прошептала Лена. — Мне сегодня сказали, что папа одной из моих пионерок работает на телевидении в программе «Международные события». Помнишь такого усатого, в очках?

— Капустина? — догадалась Марика.

— Ага! Я подумала, что мы непременно должны с ним познакомиться! Представляешь, можно было бы сразу после диплома напроситься к нему на стажировку. Больших должностей нам, конечно же, не дадут: там все по блату… Но все-таки…

— Ты думаешь, мы будем ему интересны? — с сомнением проговорила Марика.

— А как же! Смотри, мы две симпатичные девушки, обе говорим на иностранных языках. Усидчивы, исполнительны, целеустремленны… Что ему еще надо?

Все это было так, но Марика не представляла, чем они с Леной могут особо удивить Капустина.

— Нам уже давно пора думать о том, куда мы пойдем работать после института, — продолжала уговаривать ее Лена. — По распределению нас ушлют в какую-нибудь школу, и все — можно ставить крест на лучших годах жизни. Я все придумала! Капустинская дочка, Анжелика, записалась ко мне в кружок интернациональной дружбы. Мы организуем какой-нибудь дискуссионный клуб и попросим ее папу прийти к нам. Ну а там возьмем его за жабры.

— Нужны мы ему, как козе баян! — покачала головой Марика. — У него наверняка дел выше крыши. Что ему твои пионеры?

— А мы ему напишем письмо! Скажем, что мы приглашаем на заседание клуба американца и нам нужен оппонент, который хорошо разбирается в международной политике.

Услышав слово «американец», Марика стремительно покраснела.

— Ты хочешь позвать Алекса?

— Ну да! На Алекса он точно клюнет.

— Нет-нет! — горячо запротестовала Марика. — С иностранцами нельзя связываться! Это может быть опасно!

— Да ладно, никто не узнает! — беспечно отмахнулась Лена. — К тому же мы и так целых две недели общались с ним на картошке. Давай сделаем так: я возьму на себя обработку Анжелики, а ты переговоришь с Алексом.

Марика опустила голову, стараясь ничем не выдать своего волнения. Она не очень верила в Ленин дискуссионный клуб, но эта затея давала ей повод вновь встретиться с Алексом.

— Хорошо, я зайду к нему в общежитие, — сказала она наконец.

— Ну и ладушки! — обрадовалась Лена. — Значит, договорились.

Больше всего на свете Анжелика Капустина мечтала о сережках. Ведь сережки — это почти как; паспорт: у кого они есть — тот взрослый, у кого нет — тот малявка. Она целый месяц ныла у мамы над ухом и клялась закончить четверть без троек, и вот наконец ее мечта сбылась: ей разрешили пойти в косметический кабинет и проколоть уши.

Еще неделя ушла на то, чтобы проходить с шелковыми нитками в мочках. Анжелика каждый день аккуратно смазывала их спиртом и прокручивала туда-сюда, чтобы дырочки не зарастали.

— Ну, завтра пойдем в магазин и купим тебе самые маленькие сережки, — сказала мама.

Анжелика сразу сникла. Кто ж их заметит, маленькие-то? Ведь главный плюс обладания сережками заключался в том, чтобы их все видели!

Тайком она свистнула из маминой шкатулки золотые серьги с аквамаринами и, обмирая от собственной дерзости, вставила их в уши.

В школе был произведен фурор. Аквамарины затмили все прежние Анжеликины достижения — и ее югославские ботинки, и английский портфель, и даже папу — известного на всю страну тележурналиста.

— Где взяла? — спросила ее лучшая подруга Роза.

Анжелика скромно опустила ресницы.

— Один парень подарил.

— Какой парень?

— Не скажу. Я обещала никому не говорить.

Роза не знала, то ли верить, то ли не верить. Она сама всем врала, что у нее есть жених по имени Вадик (девятнадцать лет, студент и музыкант), но он-то ей ничего не дарил… А у Капустиной, видимо, и вправду завелся какой-то хахаль.

Однако Анжелике не пришлось сполна насладиться своим триумфом: во время большой перемены она наткнулась на завуча Альбину Викторовну.

— Ты бы еще в бриллиантах в школу пришла! — гневно воскликнула та. — Снимай серьги немедленно! И давай сюда дневник!

«Товарищи родители! Ваша дочь носит в школу ювелирные изделия неизвестного происхождения. Примите меры!» — написала завучиха через всю страницу. И еще заявила, что этот инцидент может поставить под угрозу вступление Капустиной в комсомол.

Давно прогремел звонок, все ученики разбрелись по классам, а несчастная Анжелика все сидела в туалете и рыдала.

Роза, как могла, утешала подругу:

— Вот ведь крыса эта Альбина! У нее у самой из украшений только очки и есть. Что ты, выпендривалась своими сережками, что ли?