Эльвира Барякина - Заговор молчания

— Ничего не понимаю, — вдруг произнес невдалеке от нее голос Алекса. — Почему в меню написано «Суп с фрикадельками», а мне выдали «Суп с фрикаделькой»?

Марика подняла на него взгляд.

В столовой, кроме них двоих, никого не было. Даже повариха, стоявшая на раздаче, и та куда-то удалилась по своим делам.

— Привет! К тебе можно присоединиться? — весело спросил Алекс, подходя к Марикиному столику.

Вспыхнув, она пододвинула свой поднос, освобождая ему место:

— Можно.

Все то, что она собиралась сказать ему при встрече, вылетело у нее из головы. Она просто смотрела на Алекса и улыбалась: до того он ей нравился — голубоглазый, загорелый, с золотистой щетинкой на небритых щеках.

И в этот момент в столовой появился Лядов. Остановившись в дверях, он выразительно постучал по наручным часам.

Марика моментально сникла. Этот негодяй наверняка собирался торчать у нее над душой и мешать ее личной жизни.

Алекс сидел спиной к входу и потому не видел Лядова. Но он тут же заметил перемену в Марикином лице.

— Ты что такая суровая? — спросил он.

— Просто я американцев не люблю, — проговорила Марика убитым голосом. Лядов ни в коем случае не должен был догадаться о ее чувствах к американцу.

Алекс изумленно поднял брови.

— И за что ты нас не любишь?

— За то, что ваш колорадский жук ест нашу картошку.

— Всего-то?

Марика бросила взгляд на Лядова, с любопытством прислушивающегося к их разговору.

— А еще вы ядерную бомбу на Хиросиму и Нагасаки сбросили.

— Я?! — искренне изумился Алекс. — Я ничего ни на кого не сбрасывал.

— Но это же ваши сделали!

— А из-за ваших человечество изгнали из рая, началась Троянская война и родился Гитлер!

Марика в удивлении уставилась на него.

— При чем тут наши?

— Ну ты же женщина! Значит, все женщины мира — это «твои».

— Алекс, ты ничего не понимаешь!

— Что именно?

— Седых, ну имей совесть! — простонал на всю столовую Лядов. — Мне что, три часа тебя ждать?

Марика вскочила и, не прощаясь, понесла свой поднос к раздаче.

Все. После такого разговора об Алексе можно было позабыть.

Она вернулась с работ злая и голодная. К ее удивлению, Лена уже совершенно оклемалась от своих утренних недугов и теперь сидела на подоконнике и наведила марафет.

— Ты куда собралась? — спросила ее Марика.

Поплевав в коробочку с тушью, Лена подкрасила правый глаз.

— Миша Степанов сказал, что сегодня в клубе будут танцы.

— И ты решила пойти?

— А что, в общаге, что ли, весь вечер сидеть? — беспечно отозвалась та. — Туда, кажется, все наши идут.

— Ну и иди, — вздохнула Марика. Внезапные перемены в Ленином настроении не переставали ее удивлять.

— А ты?

— А мне все равно надеть нечего. Светка положила мне только ватные штаны.

— Ну я дам тебе какую-нибудь юбку! — Бросив зеркальце и тушь в косметичку, Лена подскочила к подруге. — Там же весело будет!

Но Марике хотелось упрямиться, ворчать и занудствовать.

— Ну кого я там не видала? Воронова, который вчера с перепою облевал нам все крыльцо? Ах, да! Он прекрасен!

— Ну хотя бы с Пряницким потанцуешь, — не сдавалась Лена.

— Мы с ним уже объяснились в любви, так что необходимость в танцах отпадает.

— Так, значит, не пойдешь?

— Не пойду, — отозвалась Марика. — Проведу вечер в размышлениях о загадках бытия. Вот ты знаешь, почему между Ближним и Дальним Востоком лежит Средняя Азия? И никто не знает! А вопрос, между прочим, очень актуальный.

Марике действительно никого не хотелось видеть. А в особенности Алекса.

Жека решил пойти в клуб в своих фирменных белых штанах.

— Да грязь же на улице! — принялся увещевать его Миша. — Пока дойдем до клуба, перемажешься по самое не балуйся.

Пряницкий только отмахнулся:

— Можно подумать, ты не перемажешься! Путь к сердцу женщины как раз лежит через белые штаны! Я ими уже соблазнил четырех студенток, одну школьницу и одну даму бальзаковского возраста. Вот бы еще презервативов где-нибудь отхватить, и был бы полный боекомплект.

— У меня есть, — сказал Алекс, доставая из рюкзака здоровенную картонную коробку. — Угощайтесь, если кому надо.

Ребята столпились вокруг него. Даже Миша, сроду ничего не бравший у Алекса, и тот не удержался — взял одну штуку на всякий случай.

— Тоже такую коробочку хочу! — проговорил Жека, распихивая добычу по карманам. — Я перед отъездом зашел в нашу аптеку и спрашиваю: «Презервативы есть?» А кассирша мне в объявление тычет: «Товары повышенного спроса отпускаются только инвалидам и участникам Великой Отечественной войны». Вот ответьте мне, на фига инвалидам резиновые изделия номер два?