Эльвира Барякина - Заговор молчания

Та окинула ее понимающим взглядом.

— Оставайтесь.

Когда ребята ушли, в квартире сразу стало удивительно тихо. На столе все еще стояли недоеденные пельмени и салаты. По телевизору шел «Новогодний аттракцион».

Подняв кверху руки, Марика расстегнула «молнию» на своем платье. Стоптала его вниз. Оказалось, что под ним на ней ничего нет.

— И не стыдно тебе стоять в таком виде перед генеральным секретарем? — тихо спросил Алекс, кивая на разбитый портрет Андропова.

Марика наморщила нос.

— Нет. — И, сев к мужу на колени, она начала быстро расстегивать пуговицы на его рубашке.

Они лежали на диване. Вокруг было темно — только экран телевизора светился.

— А там, где ты живешь, есть море? — спросила Марика.

— Есть. Целый Тихий океан.

— Это хорошо. А то я никогда не была на море.

— Вот приедешь ко мне, и я свожу тебя на пирс рядом с нашим домом. Там есть маленькое кафе в стиле пятидесятых. Мы с тобой закажем столик, наедимся супа клам-чаудер… Его, кстати, подают не в тарелке, а в хлебе: вырезают мякиш, а корочку используют в качестве супницы.

— А потом?

— А потом отправимся купаться.

Вздохнув, Марика улеглась поудобнее.

— Боюсь я твоей Америки. Здесь я кто-то, здесь у меня друзья, родственники…

— А там у тебя буду я.

Они замолчали.

Алекс весь Новый год прилежно веселился, но на самом деле ему было плохо. Очень плохо.

Ему вспомнилось, как они с Марикой занимались любовью на квартире бабы Гали. Горячий шепот, сумасшедшие глаза, распущенные волосы… Тогда он впервые почувствовал себя нужным и желанным. Неужели теперь все вернется на круги своя?

— Хочешь конфетку?

Стянув со стола «Мишку на севере», Марика откусила половину, а вторую протянула ему на ладони.

«Приручила, — усмехнулся Алекс. — Теперь ем с руки. Как буду жить без нее?»

Резкий визг дверного звонка оторвал их друг от друга. Марика подхватила с пола свое платье.

— Одевайся! Я открою!

Пробежав босыми ступнями по коридору, она заглянула в глазок.

— Кто там?

— Свои!

Щелкнул замок, и в квартиру ввалился совершенно обалдевший Степанов.

— У Лены схватки начались!

От того, что произошло далее, у Миши остались какие-то безумные воспоминания.

Он кинулся к телефону, пытаясь лихорадочно сообразить, как звонить в «Скорую». Спередуру набрал 01.

— Пожарная слушает! — рявкнул ему в ухо голос.

Ох, 01 — это не то! 02 — милиция, 03 — «Скорая».

Наконец дозвонился:

— Сделайте что-нибудь! Моя жена беременна, у нее схватки!

— Это ее первый ребенок?

Миша обозлился на их бестолковость:

— Какой ребенок?! Это ее муж звонит!

Лена сидела, бледная, на кровати, рядом металась Марика.

— Ну ты хоть приляг! Тебе полегче будет!

Лена только мотала головой.

— Ему еще не время рожаться! — возмущенно шептала она, поддерживая себя снизу за живот.

Внезапно ее перекосило, она вцепилась в спинку кровати и начала всхлипывать, как дикий звереныш.

«Только бы не умерла! Только бы не умерла!» — носилось в Мишиной голове.

— Это нормально, — проговорил Жека, появившись на пороге. — Женщины всегда кричат, когда рожают.

— Да?! Нормально? — заорал на него Миша. — Ты что, когда-нибудь присутствовал на родах?!

— Один раз: когда меня самого рожали.

Марика вытолкнула их обоих из комнаты:

— Идите лучше машину встречайте!

В зале у покинутого новогоднего стола сидел притихший Алекс.

— Ну что? Как там?

Из комнаты раздался низкий вой.

— Да господи! — всплеснул Миша руками. Ведь раз Лене так плохо, надо же бежать, что-то делать, как-то спасать ее… А что сделаешь?

Слава богу, «скорая» приехала довольно быстро. Лену свели вниз, кое-как посадили в машину.

— Вы вещи ей собрали? — спросила у Миши молодая и явно неопытная докторша.

— Какие еще вещи? — буркнул он.

В это время у Лены опять начались схватки.

— Вещи в роддом привезите! — рявкнула на него докторша.

Хлопнула дверца, машина газанула и исчезла за поворотом.

Миша оглянулся на столпившихся у подъезда ребят.

— Чего делать-то?

Первой очнулся Марика.

— Пошли собираться, — велела она. — Поедем в роддом.

Как Миша радовался, когда теща решила справлять Новый год у своих друзей! А теперь он бы все отдал, лишь бы рядом оказался кто-нибудь, кто присутствовал при рождении не только самого себя.

«Появится какой-то чужой ребенок, будет папой меня звать…» — вдруг вспомнилось ему. Он всегда отталкивал от себя мысль о будущем. И вот это будущее наступило.