Исабель Альенде - Игра в «Потрошителя»

Индиана Джексон занимала кабинет номер восемь на третьем этаже знаменитой клиники холистической медицины Норт-Бич, расположенной в самом центре итальянского квартала Сан-Франциско. Дверь кабинета была выкрашена в темно-синий, цвет духовности, а стены — в светло-зеленый, цвет здоровья. На табличке значилось курсивом: Индиана, целительница , а ниже перечислялись методы: интуитивный массаж, рэйки, магниты, хрустали, ароматерапия. На стене крошечной приемной висел кричащий тканый коврик, приобретенный в лавке азиатских товаров, на коврике красовалась богиня Шакти, чувственная молодая темноволосая особа, одетая в красное, покрытая золотыми украшениями, с мечом в правой руке и цветком в левой. Руки, правда, умножались с обеих сторон, и многочисленные ладони сжимали другие символы власти, от некоего музыкального инструмента до чего-то такого, что на первый взгляд весьма напоминало мобильный телефон. Индиана была столь ревностной поклонницей Шакти, что даже собиралась взять себе ее имя, но Блейк Джексон, отец целительницы, внушил ей, что высоченной, здоровой, белокурой американке, похожей на надувную куклу, никак не подойдет имя индийского божества.

Недоверчивый, что соответствовало характеру его деятельности, и прошедший к тому же военную подготовку, Миллер полностью отдавался заботам Индианы, испытывал к ней глубокую благодарность. С каждого сеанса он уходил довольный, с чувством облегчения, то ли вследствие эффекта плацебо и любовных восторгов, как думал его друг Педро Аларкон, то ли оттого, что у него раскрывались чакры, как уверяла Индиана. Эти безмятежные часы были лучшими в его одинокой жизни; сеанс целительницы Индианы дарил ему больше нежности, чем изощренный секс с Дженнифер Ян, любовницей, продержавшейся рядом с ним дольше всех. Был он высокий, крепкий: шея и плечи борца, предплечья мощные и твердые, как полено, но кисти рук изящные, как у кондитера; каштановые волосы с сединой пострижены ежиком; зубы слишком белые, чтобы быть натуральными; светлые глаза, сломанный нос и двенадцать видимых миру шрамов плюс культя. Индиана Джексон подозревала, что есть и другие шрамы, но ей не доводилось видеть Миллера без трусов. Пока.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила целительница.

— Великолепно. Запах десерта пробуждает аппетит.

— Это эссенция апельсина. Если издеваешься, Райан, зачем приходишь?

— Повидать тебя, зачем же еще.

— Тогда все без толку! — рассердилась Индиана.

— Я пошутил, Инди, разве не ясно?

— Райан, в аромате апельсина — молодость и веселье, качества, которых тебе не хватает. Рэйки — такая мощная техника, что мастера второго уровня могут лечить на расстоянии, не видя пациента, но мне для этого нужно было бы учиться в Японии двадцать лет.

— Даже не вздумай. Без тебя этот бизнес зачахнет.

— Целительство — не бизнес!

— На что-то ведь надо жить. Ты берешь меньше, чем твои коллеги в этой Холистической клинике. Знаешь, к примеру, сколько стоит сеанс иглоукалывания у Юмико?

— Не знаю и знать не хочу.

— Почти вдвое дороже твоего. Давай заплачу тебе побольше, — предложил Миллер.

— Я бы предпочла, чтобы ты, как друг, вообще не платил ничего, но, если я не возьму с тебя денег, ты больше не придешь. Ты ни от кого не принимаешь одолжений, твой грех — гордыня.

— Ты бы скучала, если бы я прекратил ходить?

— Нет, ведь мы бы виделись в других местах, как всегда; это тебе не хватало бы сеансов. Признайся: они помогают. Вспомни, как было больно в первый раз. На следующей неделе попробуем магниты.

— Хотелось бы и массаж тоже. У тебя руки ангела.

— Ладно, и массаж. И давай одевайся: следующий пациент уже ждет.

— Интересно, и почему это все твои клиенты — мужчины? — осведомился Миллер, сползая со стола.

— Не все: есть женщины, дети, даже песик с ревматизмом.

Миллер думал, что остальные клиенты мужского пола вряд ли чем-то отличаются от него и определенно платят скорее за то, чтобы побыть рядом с Индианой, чем за ее сомнительные целительские методы. Единственно по этой причине он в первый раз явился в кабинет номер восемь, в чем и признался Индиане во время третьего сеанса, во избежание недоразумений, а еще потому, что первоначальное влечение уступило место уважительной симпатии. Она, более-менее привыкшая к таким реакциям, рассмеялась и заверила Миллера, что через две-три недели, ощутив результаты, он изменит свою точку зрения. Райан поспорил с ней на ужин в ее любимом ресторане. «Если ты меня вылечишь — плачу я, если нет — платишь ты», — сказал он, надеясь встретиться с ней в атмосфере, более располагающей к беседе, чем пара комнатушек, пронизываемых взглядом всеведущей Шакти.