Исабель Альенде - Игра в «Потрошителя»

— Это мы узнаем, когда у нас будет мотив и связь между жертвами, — ответил Шерлок.

Педро Аларкон явился в лофт Миллера в четверг после десяти вечера, после того как целый день безуспешно пытался дозвониться до него. В полдень позвонила Индиана: она очень волновалась за Райана, поскольку накануне вечером переговорила с ним и сообщила, что собирается выйти замуж за Алана Келлера.

— Я думал, ты любишь Райана, — заметил Аларкон.

— Я очень его люблю, это прекрасный человек, но мы с Аланом вместе уже четыре года, у нас много общего, гораздо больше, чем у меня с Райаном.

— Что именно между вами общего?

— Не стоит говорить об этом, Педро. Кроме того, Райан должен решить некоторые проблемы прошлого, он не готов к серьезным отношениям.

— Ты — его первая любовь, так он сказал мне. Он собирался на тебе жениться. Очень похоже на Миллера — принять такое решение, не поставив в известность главное заинтересованное лицо.

— Он поставил меня в известность, Педро. Это я во всем виновата, потому что не была с ним откровенна до конца. Думаю, мне было очень плохо после разрыва с Аланом и я ухватилась за Райана, ища у него спасения. Мы были очень счастливы несколько недель, но даже рядом с Райаном я все время думала об Алане и ничего не могла с этим поделать.

— Сравнивала их?

— Может быть… Не знаю.

— Мне трудно поверить, чтобы Келлер от такого сравнения выиграл.

— Все не так просто, Педро. Есть еще одна причина, но я о ней не сказала Райану, его это не касается. Он возмутился. Сказал, что Алан меня подавляет и мной манипулирует, что я не способна принять разумное решение; что он меня защитит, не позволит наделать глупостей; потом раскричался, стал угрожать, что уладит дело по-своему. Он был сам на себя не похож, Педро; он словно обезумел, как тогда, в клубе Дэнни Д’Анджело, только что не напился. Райан — как вулкан: внезапно взрывается и извергает потоками кипящую лаву.

— Чего ты хочешь от меня, Индиана?

— Пойди к нему, поговори с ним, постарайся привести его в чувство: меня он слушать не захотел, а сегодня не отвечает ни на звонки, ни на письма.

Аларкон был единственным человеком, которому Миллер дал ключи от лофта: уругваец заботился об Аттиле, когда Райан путешествовал; если речь шла о паре дней, он оставался с собакой в лофте, если же хозяин отсутствовал дольше, забирал ее с собой, в свою квартиру. Аларкон нажал на кнопку звонка, потом еще и еще раз и, не получив ответа, набрал код на двери бывшей типографии, на огромном промышленном лифте поднялся на единственный в здании жилой этаж, ключом, который дал ему Миллер, открыл тяжелые металлические двери и сразу очутился в огромном пустом пространстве, где проживал его друг.

Было темно, собака не лаяла, и никто не откликнулся на зов. Педро нащупал на стене выключатель, зажег свет и быстренько отключил сигнализацию, систему защиты, которая запросто могла убить током незваного гостя, и видеокамеры, которые фиксировали малейшее движение и всегда были включены, когда Миллер уходил. Кровать была застлана, в мойке — ни единого грязного стакана, повсюду армейский порядок и чистота. Аларкон уселся, взял учебник Миллера по информатике и стал читать, ожидая друга.

Через час, несколько раз попытавшись связаться с Миллером по мобильнику, Аларкон спустился к машине, захватил мате и латиноамериканский роман, который начал читать, и вернулся в квартиру. Поджарил в тостере два ломтика хлеба, вскипятил воду для мате и снова уселся в кресло с книгой, на этот раз прихватив подушку и электрическое одеяло Миллера: в лофте стоял арктический холод, а Педро еще так и не оправился от упорного гриппа, который мучил его с начала января. В полночь, устав ждать, он погасил свет и заснул.

В шесть двадцать пять утра Аларкон проснулся в ужасе: дуло револьвера было приставлено к его лбу. «Я чуть не убил тебя, идиот!» Рассвет туманного дня едва проникал через окна без занавесей, и в полумраке фигура Миллера казалась гигантской: он держал оружие на изготовку, обеими руками: решительный, непреклонный убийца. Через мгновение образ исчез — Миллер выпрямился, спрятал револьвер в кобуру, которую носил под кожаной курткой, — но остался запечатленным в памяти друга как некое откровение. Аттила следил за происходящим из лифта, где Миллер, без сомнения, скомандовал ему сидеть.

— Где ты шлялся, дружище? — спросил уругваец, стараясь казаться спокойным, хотя сердце так и выпрыгивало из груди.