Збигнев Домино - Польская Сибириада

— Ходили вы, куда надо, спрашивали?

— Изо дня в день народ по всяким учреждениям бегает. Начальство нервничает и всем отвечает, что Москва не присылала никакого «приказа» по поводу репатриации поляков.

— Говорят, там уже не Польша теперь на нашем Подолье, а Западная Украина, вроде, она навсегда к Советам в тридцать девятом была присоединена.

— Боже праведный! Что вы болтаете? Мы что же, в Червонный Яр, в свои дома вернуться не можем?

— Так получается, Гонорка. Как вошли в тридцать девятом Советы и забрали себе эти польские земли, так теперь и останется.

— В НКВД говорят, что нас сюда вывезли, потому что мы кулаки, а им такие и после войны там не нужны. Они уже там давно колхозы организовали.

— И куда же нам теперь возвращаться?

— Как куда? В Польшу! Подолье от остальной Польши отделили, но Польша то существует. Мать она наша, всегда что-нибудь для своих детей найдет.

Ночевали у Сильвии. Она достала из шкафа какую-то газету.

— Польская газета? — Сташек не смог скрыть удивления.

— Только что о ней вспомнила. Парень из нашего барака на вокзале у кого-то взял. «Свободная Польша» называется. Печатает ее в Москве Союз польских патриотов. Это те, которые после Андерса дивизию Костюшко организовали. Хочешь почитать?

Сташек набросился на газету и забыл обо всем на свете. Последнюю польскую газету «Карусель» с Патом и Паташонком он купил в Тлустом перед самой войной… Неважно, что газета у Сильвии была старая, от марта месяца. Чего в ней только не было! О войне, о Польше, о польской армии: «Столица освобождена! Солдаты дивизии им. Тадеуша Костюшко маршируют по улицам Варшавы!» И фотографии с парада. Плохонькая, лиц не узнать. Солдаты несут знамя. Города не видно. Вокруг одни развалины. «Варшава в руинах» — «Преступления гитлеровских оккупантов» — «Польские евреи погибли в газовых камерах Освенцима и Треблинки» — «Вместе с героической Красной Армией наши войска с победой дойдут до Берлина!» — «Из жизни Союза польских патриотов… Окружные отделения СПП созданы недавно в Красноярске и Иркутске. В их задачу входит розыск находящихся в этих районах поляков, оказание им всевозможной помощи, составление списков и подготовка к репатриации в новую Польшу…»

— Послушайте, послушайте, что тут пишут: «Окружные отделения СПП недавно созданы в Красноярске и Иркутске». А ведь Иркутск — это наша область!

— Так чего мы тут еще ждем? — Гонорка теряла терпение.

В тот же вечер они решили, что, не откладывая в долгий ящик, напишут о себе в редакцию газеты. И кто-то из поляков должен обязательно съездить в Иркутск, в окружное отделение СПП. Но кто? К всеобщему удивлению согласилась ехать Корчинская.

— Я одинокая, нигде не работаю, разрешения мне не нужны. Надо бы еще кого-нибудь в компанию, я по-русски не очень, да и года не те…

— Возьмите меня, пани Корчинская! Я пригожусь, по-русски говорить умею, — Сташек загорелся путешествием в Иркутск.

— Он по-русски болтает как настоящий кацап и даже писать может, — подтвердила Гонорка. — А что я Броне скажу? Она волноваться будет, беспокоиться о тебе.

— Да ведь я с пани Корчинской еду. Я наши списки в Иркутск отвезу, чтобы о Булушкино там не забыли. Не пропаду…

Несколько дней переписывали всех поляков и доставали билеты в Иркутск. На восточном направлении трудностей с билетами не было. Только на запад все еще нужно было иметь специальное разрешение местного НКВД и военного коменданта станции. С трудом сели они в переполненный ночной поезд. Наверное, седина пани Корчинской им только и помогла, какой-то молодой солдатик подал ей руку и втащил в вагон. Кто только не ехал в этом поезде! Солдаты с легкими ранениями в краткосрочный отпуск, искалеченные, нередко со страшными увечьями — домой. Молодой солдат, который помог им, подлечив в Тайшете ранение в пах, ехал в Иркутск продолжить лечение в госпитале.

— Не дошел я до Польши. На Днепре пулю поймал. На Украине и под Москвой больше всего сибиряков погибло. Обиднее всего, что в Берлине меня не было. Вот невезуха!

— Значит, ты после госпиталя демобилизуешься?

— Что ты, мой год еще дослуживать будет: подлечусь и вернусь в часть.

— Ну, тогда, браток, ты еще повоюешь!

— Как это — повоюю? Что ты несешь, война же кончилась.

— Одна кончилась, а другая только начинается. И черт знает, сколько она будет длиться.

— Какая война началась? Ты что парень, пьяный или мака наелся?

— Эх ты, темнота! Не слышал, что наши вчера на Дальнем Востоке японцев атаковали? Не видишь, сколько военных эшелонов на восток идет?