Иван Сабило - Последние каникулы

— Переодевайся, Игорь, сейчас начнем.

Но теперь на тренировке Зимогоров уже никому не помогал, даже не смотрел, все ли получается у товарищей. В забегах легко отрывался от них и всякий раз финишировал первым.

Тренер почему-то не хвалил его, наоборот, старался подчеркнуть недостатки бега Зимогорова: слабый старт, на финише высоко поднята голова…

«Он говорит обо мне так, будто я хуже всех. Пускай следит за своими тихоходами, он им нужнее!..»

Зимогоров ехал после тренировки домой, вспоминал замечания Юрия Тимофеевича, и обида сжимала его сердце: «Он всегда был несправедливым ко мне. То ему успехи мои не по душе, то из-за какого-то принципа выпускает на старт не меня, а черепашку Башилова. Уйду к другому тренеру, а Юрий Тимофеевич пусть работает с улитками…»

О том, что он переходит к другому тренеру, Игорь сказал отцу. Тот выслушал сына, поехал к Юрию Тимофеевичу, поговорил с ним полчаса, вернулся и ласково сказал:

— Ты, сынок, будешь заниматься у Юрия Тимофеевича, мне его подход к делу нравится больше, чем твой.

— Но я не хочу, я…

Отец сдвинул рыжие кустистые брови и вдруг повысил голос:

— Когда я был Иваном Грозным!..

Вопрос был решен. Игорь остался у Юрия Тимофеевича.

Наступило лето.

Зимогоров выиграл несколько соревнований, установил два рекорда и попал в юношескую сборную города. Старшим тренером сборной команды был назначен Юрий Тимофеевич Ковалев.

На учебно-тренировочный сбор отправились в красном автобусе «Икарус». Быстро бежало назад серо-черное шоссе. Моросил дождик, скапливаясь на стеклах мокрыми косыми полосами. Ребята, среди которых было много незнакомых, горланили песню: «На недельку, до второго…» Зимогоров сидел у окна и мысленно торопил автобус.

Приехали. Разошлись по палатам. Он выбрал себе лучшую кровать — в углу, у окна., показал пальцем: «Моя!», и паренек по фамилии Гусев, который уже сидел на ней, молча уступил…

Утро выдалось ясное, солнечное. Все отправились на озеро. Там, недалеко от детской купальни, стояли лодки с веслами. Пока другие купались, Игорь и с ним четверо мальчишек сели в лодку и поплыли на Остров, что находился метрах в двухстах от берега. Приплыли, выгрузились и решили осмотреть необитаемую землю, поросшую березами, густым ивняком и высокой, по пояс, травой. Все двинулись в одну сторону, и только Игорь — в другую.

— Эй! — крикнул он. — Пошли сюда!

Но никто из ребят не повернул за ним. А когда они скрылись из виду, он погулял в одиночестве по острову, вернулся к лодке и, не увидев ребят, толкнул ее от берега. Налегая на весла, поплыл обратно. «Если вы такие самостоятельные, то возвращайтесь по-своему!» У берега привязал лодку к железному колу, вбитому в дно, послушал, не зовут ли его ребята — нет, никто не звал, — и отправился на обед.

«Когда я был островитянином, я знал, как надо поступать!..»

В столовой Юрий Тимофеевич спросил Зимогорова, где остальные ребята.

— На острове, — рассмеялся он. — По-моему, они решили добираться вплавь.

— Вплавь?!

Тренер не поверил. Он ждал еще каких-то слов и вдруг повернулся и выбежал из столовой.

Когда обед кончился, в лагерь пришли ребята вместе с Юрием Тимофеевичем. Они в плавках шагали к спальному корпусу, а мокрую одежду несли в руках. Громко разговаривали, смеялись, было видно, что время они провели весело и теперь с удовольствием делились впечатлениями.

Юрий Тимофеевич велел повесить одежду на солнце, подождал, пока они наденут другую, и повел ребят в столовую. Вернувшись, он позвал в тренерскую Зимогорова. Предложил сесть и подождать. А сам долго что-то писал в широком журнале. Наконец отложил ручку, повернул голову:

— Почему ты бросил товарищей?

— Юрий Тимофеевич, я же пошутил, — улыбнулся Зимогоров, надеясь как-то задобрить тренера, заставить его взглянуть на этот поступок веселыми глазами. — Когда я был островитянином…

— Глупая шутка — не шутка, а глупость, — раздельно и потому особенно внятно произнес Юрий Тимофеевич. — Обошлось, они доплыли. А если бы кто-то не доплыл? Они вчетвером пришли к лодке и, не застав тебя, пошли искать. А ты уплыл один!

Зимогоров понял. И стал стараться из всех сил: тренировался, заготовлял для кухни дрова, помогал установить новую электроплиту и видел, что Юрий Тимофеевич доволен. Но доволен как-то чересчур сдержанно, не высказывая в адрес Зимогорова похвал, как это с удовольствием делал другим…

В соседней палате по радио пропикало одиннадцать часов и загремела бодрая музыка — началась производственная гимнастика.