Валер Новарина - Сад признания

— Ежедневное усилие , дисциплинированное и методическое усилие ничего -не-делания. Я пишу на языке, который невозможно услышать. Я, человек-Валер. На языке иных миров. Великие дела созидаются теми, кто осмеливается иметь дело с пустотой, с несуществованием, с небытием, кто проходит через падение, через крах. Будущее за теми, кто не боится пустоты. Граффити. Будущее за ним, потому что оно не боится пустоты.

— Он думал , что он живет, что он обитает, но не в мире, а в языке. Он говорил: «Если мир и закрыт для человека, то лишь потому, что человек наделен даром речи». Потому что человек был брошен не в мир, но в язык. Потому что язык прошел сквозь него насквозь. От колыбели до гробовой доски мир не существует для него, не познать ему его внешней реальности. Потому что человек — существо говорящее. Потому что для человека нет того мира, который надо пройти. Потому что человек живет в языке, борется, снимает завесы, сворачивает простыни. Французский язык — моя плащаница. Та плащаница, в коей я был рожден. Язык, плащаница, французское наречие, я — в них. Та ткань, в коей я живу. Плоть, в которую я заключен. Плоть, что меня заточила. Но она выпустит меня.

Он думал, что он заточен в языки. Что он носит свой костюм из языков в немом театре на неосвещенной сцене.

— Углублять материю , прорываться вглубь, пока не появится в ней пустота. Спускаться, спуститься так низко, что откроется воздушная дыра, упасть в воспарении, подняться в воздушную пропасть. Слышать языки так, чтобы услышать в их чреве тишину.

— Упражнения , тренировки дыхания, прохождение состояний, проклятие и свет, прохождение сквозь время, восхождение, спуск, видение времени, экстаз исхода из времени, хронический ад, прохождение сквозь ад. Это люд исходит из языков, весь в поту и в холоде. Мои комические письмена всегда приводили меня в экстаз.

— Что-то должно упасть. В языке, в голове. Когда я родился, я уже был спеленут в слова. Что-то должно упасть. Потом — свобода. Что-то должно порваться. Но нужны годы, чтобы узнать, что это. Надо прорывать стену дней, чтобы узнать, что то была за стена. Кто-то есть. Но надо сражаться с ним годы и годы, чтобы смочь посметь назвать его имя.

— Человек-Валер входит в Слуховой Театр и начинает видеть.

— Я завещаю свой язык вещам, свои слова я завещаю медицине.

— Он думал , что был зачат языком. Что то, что он делал, не имело никакого отношения к литературе, но к тем, кто говорил, ко всем говорящим, к тем, кто, в один прекрасный момент обратился к речи или к тем, кто еще однажды к речи обратится. Он просил весь животный мир, чтобы к нему прислушались. Тех, кто может это сделать, тех, у кого еще есть на это время. Так он обращался к некоторым видам птиц и насекомых.

Перевод выполнен по изданию: Le Jardin de reconnaissance. P.O.L, 1997.Пьеса впервые поставлена 25 марта 1997 г. в театре «Атеней» в Париже с участием Розельяны Гольдштейн, Аньес Сурдильон и Квентина Шатлена. Реж. В. Новарина.

В оригинальном заглавии пьесы — непереводимая игра слов: сад признания (jardin de reconnaissance) мыслится автором одновременно и как сад нового познания (jardin de re connaisance), проецируясь тем самым на райский сад, в котором новые Адам (Земляной Человечек, в оригинале — le Bonhomme de Terre) и Ева (Жена Семяизвергающая, в оригинале — lа Femme Séminale) ведут бесконечный диалог в своем «говоренном раю» (см.: François Dominique. Le paradis parlé // Valère Novarina, théâtres du verbe. Sous la direction d’Alain Berset. José Corti, 2001. P. 97 ). При этом Новарина всячески подчеркивает андрогинность своих персонажей, мужественность новой Евы (по-французски la Femme Séminale дословно означает семенная женщина ) и женственность нового Адама ( le Bonhomme de Terre , т. e. человек, содеянный из земли и праха). Третий персонаж пьесы — Голос-Тень (la Voix d’Ombre) — само олицетворение речи, предшествовавшей человеку и вызвавшей человека из небытия. По свидетельству исполнительницы роли Жены Семяизвергающей Аньес Сурдильон, на репетицию пьесы Новарина приносил репродукции работ Жана Дюбюффе «для создания особого настроения у актеров».

Возможно, что в названии пьесы отразилось потрясение, испытанное Новарина в феврале 1993 г. в психиатрической больнице Сальпетриер перед названием одной из палат: Salle de reconnaissance («Зал признания»).

С. 50. …развеществите то, что вы пережили. — Развеществление — важный компонент театральной концепции Новарина, ибо на сцене время обратимо: здесь можно «отозвать» и «развеществить» те мировые драмы, которые, как нам кажется, мы уже пережили.