Николай Дубов - Горе одному

— До чего вредная старуха! — сказал Витька, когда они отошли. — И что ей жалко?.. Матрос, Матрос, сюда! — закричал он и захлопал себя по ноге.

Лопоухий щенок, лежавший в тени железного ящика для мусора, поднял голову, усердно заработал хвостом, но выбежать на солнцепек не пожелал.

Сидеть на песке было жарко — ребята перебрались на причальные мостки между детской станцией и досфлотовской. Под мостками у самой поверхности воды застыли стайки черноспинных мальков. Нагретые доски пахли смолой и тиной, вода тихонько плескалась о сваи, по ним бегали солнечные зайчики.

— Вон наш корабль, — показал Витька. — «Моряк» называется. Шесть тонн водоизмещения.

Метрах в пятидесяти от берега на якоре стоял большой бот с черными смолеными бортами и толстой мачтой.

— Что значит «водоизмещения»?

— Ну, помещается шесть тонн.

— Воды?

— Нет!.. Ну, вроде груза… — Витька слегка покраснел и нахмурил густые брови. — Так говорится только.

Лешка понял, что Витька сам «плавает», и деликатно переменил разговор:

— А вон та тоже ваша?

Ближе к берегу, покачиваясь даже в такую тихую погоду, стояла лодка, до половины закрытая палубой; в бортах ее виднелись крохотные иллюминаторы.

— То «Бойкий», швербот. Он так тихоходный, а в свежий ветер всех обставит… О, смотри: яхта «Орджоникидзестали»…

От рыбачьей гавани в открытое море скользил косой белый парус. Казалось, гигантская белая бабочка, сложив крылья, села на воду и даже не ветер, а солнечный свет несет ее, невесомую, по сверкающей ряби.

— В порт пошла… Эх, на такой бы яхте в кругосветное! Здо́рово бы, да?

Лешка вдруг отчетливо увидел разлинованные меридианами ультрамариновые океаны школьного глобуса. Белокрылая бабочка выпорхнула из-за полюса, села между курсивными буквами « Великий, или Тихий », и сразу исчез курсив, исчезли линейки меридианов. Косой белоснежный треугольник парусов, накренясь, скользил по синим пенистым волнам, с печальным криком оставались позади чайки. И вот уже не было ничего и никого, только ветер, море, жгучее солнце и стремительный полет, от которого щемило под ложечкой и перехватывало дыхание…

— А меня примут? — спросил Лешка.

— Конечно!.. Я с Петром Петровичем поговорю, как только придет. Это наш инструктор.

До прихода Петра Петровича было далеко. Витька и Лешка разделись, попрыгали в воду. Стайки мальков брызнули в разные стороны, и, словно тоже стараясь убежать, заметались солнечные зайчики на сваях и досках настила.

— А ну, нажми! — закричал Витька и поплыл к берегу.

Лешка «нажал» и приплыл первым.

— Ничего плаваешь! — сконфуженно признал Витька. — Я б тебя догнал, только водой поперхнулся.

На берегу появилась девочка в пестром платье и стоптанных туфлях. Она подошла к решетчатому белому ящику на столбе, поднялась по небольшой лесенке и отперла ключом дверцу ящика. Прозрачными льдинками сверкнули термометры.

— Вон «бог погоды» пришел, — сказал Витька.

— Кто?

— Наташка Шумова. Она за погодой наблюдает… Здоро́во, «бог погоды»! — крикнул Витька.

Девочка мельком оглянулась и начала записывать что-то в блокнот. Ребята подошли ближе.

— Ураган скоро будет? — насмешливо спросил Витька.

Девочка не ответила, только ресницы ее дрогнули. Они были необыкновенно длинные, густые; большие глаза казались мохнатыми. Наташа была некрасива: худая, угловатая, со скуластым лицом и большим ртом. Стриженые вьющиеся волосы падали на лоб, щеки, и в пышной этой шапке лицо ее казалось еще более худым. Она заперла дверцу и, не обращая внимания на ребят, направилась к другому столбу, на котором было установлено ведро — дождемер.

— Правильно! Меряй осадки! — засмеялся Витька. — Тут сейчас такой ливень был!..

Девочка взобралась наверх и заглянула в ведро.

— Видал, задается! — сказал Витька. — Считает, что все мальчишки дураки…

— Зачем все? — ломким голосом отозвалась Наташа. — Хватит тебя одного.

— Ты не очень-то, а то… — нахмурился Витька.

— А то что? — с насмешливым вызовом спросила Наташа. — Драться будешь? Ну, попробуй! — Сжав кулаки, она подошла ближе.

— Нужно мне связываться!..

— То-то! Герой… — засмеялась Наташа.

Она побежала к мосткам и на веревке забросила в воду термометр в деревянной оправе.

— Кабы не тут, я бы ей показал, — сказал Витька.

— С девчонкой?

— Ого, она так дерется с ребятами — дай бог! Она верткая, и рука у нее тяжелая. Маленькая, маленькая, а как стукнет…