Владимир Канивец - Крах диссидентки

«Теперь я раскаиваюсь. Но раскаиваюсь в том, что добилась, чего жаждала. А если бы я не изведала всего, чего мне так слепо-жгуче хотелось, так не мучила ли бы меня всю жизнь неудовлетворенность так же, как мучает сейчас разочарование? И какая мука страшнее: неудовлетворенность или разочарование? Скорее всего разочарование, ведь к нему примешивается отчаяние, что ничего уже нельзя сделать. А неудовлетворенность еще не лишает надежды…»

Случилось так, что выступление заместителя главы делегации СССР несколько раз переносилось. На то были разные причины и дипломатические соображения.

Арсений несколько раз встречал заместителя главы делегации (постоянного представителя СССР при ООН) и в зале заседаний, и в представительстве, видел, какой у него был озабоченный вид, однако никакие заботы не мешали ему шутить и смеяться, ибо по характеру он был человеком остроумным, подвижным. Каждому, кто с ним встречался, хотелось остановиться, улыбкой ответить на его деликатно-приветливую улыбку, перемолвиться словом. Ни при каких обстоятельствах этот человек, казалось, не терялся. Выступление заместителя главы делегации СССР должно было состояться не утром, как планировалось, а после обеда. Это, конечно, не очень удобно, потому что, как замечал Арсений, во второй половине дня на местах остается значительно меньше делегатов; кроме того, приходили, как правило, не главы делегаций, даже не их заместители, по той причине, что в эти часы как раз начинались приемы, частные встречи, обычно длившиеся до полуночи!

Придя за полчаса до выступления, Арсений тревожно посматривал на почти пустой зал. Антон Сергеевич, заметив беспокойство Арсения, сказал с ноткой уверенности в голосе:

— Не волнуйтесь, все придут! И публики будет полно! Придут. И друзьям, и недругам интересно послушать, что скажет представитель Советского Союза.

Опытный Антон Сергеевич верно сказал: за пять минут до начала заседания все делегаты сидели на своих местах, а за барьером, где находилась публика, стояли и между рядами стулья. Арсений с волнением поглядывал на часы, которые отсчитывали последние минуты, перед тем как за стол президиума усядется наконец неизменная тройка: председатель, Генеральный секретарь, его заместитель — и прозвучит глухой удар молотка. Но стрелки часов с неторопливым упорством преодолели и последние минуты, а за столом президиума — никого, не пришел почему-то на свое место и оратор. Прошло десять минут, двадцать, полчаса. Не было ни президиума, ни оратора. В зале началось движение: одни вставали и выходили, другие возвращались назад. На улице стоит жара, не помогают и кондиционеры, так как в зал заседаний набилось много людей. Прошло еще полчаса — никого. Что случилось? Арсений чувствовал, что тело покрылось неприятным липким потом; казалось, в зале так жарко потому, что он ярко освещен сотнями ослепительно-ярких ламп; выйти в фойе, где всегда прохладнее, нежели в зале заседаний, неудобно — может случиться, что он будет выходить из зала, а члены президиума войдут. Но вот появился Титаренко, который все знает, и сообщил Арсению, окинув быстрым взглядом зал:

— Председатель проводит заседание Генерального комитета. Планировалось решить все вопросы за полчаса. Но Никарагуа внесла предложение рассмотреть опасную ситуацию, сложившуюся в Центральной Америке, и представитель США, как и следовало ожидать, стал возражать, завязалась дискуссия, и пока ей не видно конца.

Прошло уже полтора часа. В зале почти никого нет, стрелки часов на стене, казалось Арсению, совсем не движутся. И ощущение такое, будто сидишь в аэропорту, а по радио сообщают, что из-за погодных условий самолет задерживается на час; проходит час — новое сообщение: самолет задерживается на два часа, потом — на три. Выстрадал же кто-то поговорку: ждать у моря погоды… Арсений представлял, как там, стараясь ничем не показать этого, волнуется оратор. Большинство членов Генерального комитета поддерживает предложение Никарагуа, ведь всех беспокоит опасная ситуация, которая сложилась в Центральной Америке. Вот опять идет Титаренко, улыбается одними губами и, бросив быстрый взгляд вокруг, казалось, всех увидел в этом зале. Тихо сообщает:

— Заседание закончилось. Предложение Никарагуа принято большинством голосов.