Владимир Канивец - Крах диссидентки

Наконец судьи ушли в свою комнату совещаться, какое вынести решение. Вита вскочила и куда-то убежала. В зале слышались приглушенные голоса — так говорят в доме покойника — тех, кто ждал своей очереди сесть на скамью подсудимых или стать свидетелем. Арсений продолжал сидеть на своем месте: куда пойдешь? Слоняться по залу, ловить на себе любопытные взгляды тех, кто узнал сегодня интимные стороны его жизни? Стыдно было: ведь его бросала жена, а не он ее. Слышал, как женщина, сидевшая за его спиной, говорила соседке: «Странно, такой хороший муж — не пьет, не бьет, хорошо зарабатывает, а она носом крутит». Верно, те, кто смотрел на них со стороны, слушал их ответы на вопросы судьи, не могли понять, почему эти двое — красивые, образованные, умные — не смогли ужиться? «Что-то, видимо, тайное есть…» — сказала женщина, которая все время комментировала ход процесса. И действительно, ни он, ни Вита не сказали того «тайного», что привело их к разрыву. Но кому это нужно? И кто поверит, что первопричиной их развода явился роман «Рубикон», изданный где-то в Америке?

Хотя Арсений знал, каким будет приговор (его уже определила жизнь!), но все равно полчаса, пока ждал, вытирая платком вспотевшие ладони, появления судей, показались вечностью. Уже и Вита вернулась и эффектно (смотрите, какая я красивая!) уселась на свое место, а дверь комнаты, возле которой стоял, скучая, молодой милиционер, украдкой поглядывая на красивую Виту, не открывалась. «Этому проклятому дню конца не будет», — с отчаянием думал Арсений, не зная, куда девать глаза от стыда. Чувствовал, что вид у него угнетенный, а потому, наверное, несчастный. Расправлял плечи, поднимал голову, по, как только расслаблял мышцы, какая-то пружина, что впилась в тело, когда он сел на эту скамью, упорно сгибала его. Это были еще не испытанные им муки, и причиною их была женщина, которую он любил, которую он и сейчас, проклиная разумом, любит сердцем. Достаточно было ей встать, улыбнуться только ему предназначенной улыбкой, сказать: «Саня, пойдем отсюда» — и он покорно, не чувствуя под собой ног от счастья, пойдет за нею. Но Вита сидела и напряженно ждала момента, когда их разрыв, который давно уже произошел, будет скреплен приговором суда. Арсений видел, как ей не терпелось получить полную свободу. Зачем? Чтоб выскочить замуж за Марчука? Уехать с ним в Америку, где у нее уже есть несколько сотен тысяч долларов? Видимо, это так, иначе куда ей было торопиться? «Ох, Вита, — подумал Арсений. — Мало я знал тебя, но еще меньше ты знаешь Марчука». Хотя они, должно быть, стоят друг друга. Пусть наслаждаются счастьем…

— Встать, суд идет!

Арсений поднялся, увидел, как и Вита встала, поправляя свои пышные волосы. Она и в эту минуту не забывала о том, что должна быть красивою. Судья, нацепив на толстый нос большие очки, принялся, четко выговаривая слова, читать решение суда. Оно было таким, какое ожидал Арсений: дать развод, сына оставить с матерью. Фамилию Вита вернула девичью — Гурко, поскольку оно было и ее литературным именем.

Когда судья сказал, что они свободны, Вита не вышла, а выскочила из зала: такая, видимо, радость бурлила в ее душе. Арсений тоже облегченно вздохнул, почувствовав, как пружина, упорно пригибавшая его на этой скамье, ослабла. Постоял несколько секунд, собираясь с духом — должен был сделать первый шаг в холостяцкую жизнь, и пошел, глядя под ноги, чувствуя, что походка его не такая твердая, как всегда. Солнце на улице светило так ярко, что он зажмурился, но успел увидеть: Вита стремительно шла по аллее скверика. С лавочки поднялся мужчина (так и есть — Марчук!), и она повернула к нему. Взялись за руки, как малые дети, и счастливо засмеялись, откинув головы назад. Потом Марчук взял Виту под руку, и они, влюбленно прижавшись друг другу, пошли по аллее. Арсений смотрел им вслед, и глаза резало так, будто он не моргая смотрел на слепящее солнце. Куда идти? Домой? Там могут оказаться Вита с Марчуком! В редакцию? Начнут расспрашивать о суде. Поехать в Яворин? У Марчука есть машина, они могут опередить его. «Нет мамы, — подумал он как маленький. — Некуда пойти!» И такое чувство одиночества сдавило сердце, что стало трудно дышать…

Как Арсений и предвидел, Вита вышла замуж за Марчука. Сказал Вите, когда они после суда впервые встретились в Яворине, что она может брать из квартиры, что ей требуется. Попросил только сделать это, когда он будет в отпуске. Обстановка их трехкомнатной квартиры была скромной: дешевая мебель, два ковра, доставшиеся Арсению в наследство от матери, библиотека — из того, что имели до женитьбы — по нескольку десятков книг, и из того, что уже вместе приобрели. Книги стояли в Витиной комнате. У него было значительно меньше книг, да и комната меньше — все лучшее отдавалось Вите! — под рукой держал то, к чему часто обращался, работая над памфлетами и статьями: энциклопедические словари, справочники, атласы, книги журналистов-международников, так как его больше всего интересовала политическая публицистика; из печати вышли уже две книги Арсения: сборник памфлетов и воспоминания о поездке на Кубу. Он защитил кандидатскую диссертацию еще по окончании университета, оставшись в аспирантуре, а теперь собирал материал для докторской диссертации, хотя пока что не думал переходить — ему уже предлагали это — на преподавательскую работу. Газетная работа, с постоянной суетой, больше отвечала его характеру. Поездки по стране, за границу, встречи с новыми и новыми людьми — как раз то, что ему пришлось по душе. «Если бы ты меньше писал всяких статей для газет, — говорила Вита, — ты написал бы не две книги». Он, улыбаясь, отвечал: «Либо ни одной!» И, возможно, был прав, потому что именно в газетной суете рождались его книги.