Владимир Канивец - Крах диссидентки

— Почему ты к Алеше не приезжаешь? Он скучает…

— Приеду, — буркнул Арсений и, хотя машины мчались одна за другой, пошел через улицу, чтобы скорее покончить с этой мукой — быть рядом с Витой, чувствовать, как она дышит на него холодом.

После болезни Вита в Киеве не появлялась, а если и приезжала, так только в те часы, когда его не было дома, и он впервые увидел ее на этом собеседовании. Домой не пошел, хотя рабочий день уже кончился, отправился в редакцию. Хотел дописать статью, но в голове, путая мысли, вертелись вопросы судьи, его и Витины ответы. И вдруг вспомнил: он же может раньше Виты домчаться до Яворина, хоть часок побыть с Алешей и вернуться назад. Бросив рукопись в ящик стола, выбежал в коридор и наткнулся на секретаря редактора.

— А я тебя ищу! — воскликнула Люся. — Быстрее к Ивану Игнатьевичу. Он уже несколько раз спрашивал меня, не пришел ли ты!

«Вот невезучий день!» — с отчаянием подумал Арсений, зная, что от редактора, если он сам вызывает, скоро не выберешься.

— Где это ты гуляешь? — хмуро поинтересовался редактор. Он считал: лучший работник тот, кто всегда сидит на месте.

— В суд вызывали, — сказал Арсений, хотя ему и не хотелось, чтоб Иван Игнатьевич знал об этом.

— О! — поднял палец вверх редактор. — Об этом я и хотел с тобой поговорить. Говорят, ты решил разорвать семейные узы с Витой?

— Да, мы разводимся, — ответил Арсений.

— А не обернется ли это каким-нибудь скандалом? — спросил редактор о том, что его больше всего волновало.

— Заявление в суд подала Вита.

— О, я знаю женщин! — с досадой поморщился редактор. — Вначале они подают заявление в суд, а потом жалуются в партком! Я тебя, Арсений, ценю, уважаю, потому и предупреждаю: смотри, чтобы не заварилась каша… Ну, чего же ты молчишь?

— Я все сказал, — развел руками Арсений, не желая рассказывать, что произошло между ним и Витой — никому до сих пор не говорил об этом.

— A-а… Ну, ну… Ну иди! — недовольно махнул рукой редактор. — И смотри, чтобы утром статья была у меня на столе!

Выйдя, Арсений взглянул на часы: потеряно целых десять минут. Скорее в машину — и в Яворин.

Никогда еще Арсений не был ответчиком в суде и думал — не придется, а вот пришлось. Он на одном конце скамьи, Вита — на другом. Кого же судят? Его, раз Вита подала заявление на развод? Или ее, поскольку она не хочет с ним жить? Или обоих за то, что ломают семью, сиротят ребенка? Должно быть, обоих. Странно только, когда они, найдя друг друга в безграничном мире, сходились, никакой суд не интересовало — долго ли они будут вместе жить? А сейчас вот спрашивают: почему так? Их осуждают за то, что они, прожив вместе пять лет, говорят: больше не можем. Им возражают: не можете, а надо!

— Какие претензии вы имеете к жене? — спрашивает, строго щуря глаза, судья, который по возрасту годится Арсению в отцы.

— Никаких! — коротко отвечает Арсений.

— Так почему же вы не хотите с ней жить? — удивляется судья.

— Посмотрите в дело: заявление подавал не я! — отвечает Арсений, стараясь говорить как можно спокойнее.

— Какие у вас причины? — поворачивается судья к Вите.

— Они настолько интимного характера, что я не считаю нужным при людях обсуждать это, — отвечает Вита и смотрит на судью не только смело, а, как кажется Арсению, даже дерзко.

Такая говорильня обо всем, только не о том, что в действительности было, продолжалась два часа. У Арсения уже начало от напряжения гудеть в голове, так как он должен был следить за каждым своим и Витиным словом. Наконец судья спросил:

— Вы не ставите вопроса, чтобы лишить вашу жену материнских прав?

Вита даже дернулась на скамье от такого вопроса — должно быть, не ждала его. «Ага, не хочет со мной жить, не хочет и сына отдавать!» — зло подумал Арсений. Вы держав паузу, произнес:

— Сын наш в таком возрасте, когда ему нужна мать. Поэтому я не возражаю, чтобы он остался с нею…

Вита вынула из сумочки носовой платочек и, низко опустив голову, вытерла глаза. Были на этих глазах слезы или они сверкали радостью — Арсений не видел. А у него, казалось, что-то невыносимо жгучее обожгло душу и, как брошенный в воду камень, погнало волнами жар по всему телу. Все. Алеша теперь Витин, и она свою ненависть к нему передаст сыну. История, разумеется, известная, ибо дети — так уж устроена жизнь — находятся под влиянием тех, с кем постоянно живут, а не тех, кто их время от времени навещает. Да и будет ли он иметь возможность его видеть? Вита может куда-нибудь уехать и забрать его. Выйти замуж и сказать, что отчим не хочет, чтобы отец встречался с сыном и тем самым, мол, настраивал парнишку против него. Короче, есть тысячи причин сделать из родного сына чужого ему ребенка. Либо даже врага.