Владимир Канивец - Крах диссидентки

— Да, только что вернулся оттуда! — напрягая голос, кричал в ответ Арсений.

— Ну, насмотрелись вы там, должно быть, на всякое?

Мотор оглушительно грохотал, в маленькой кабине трактора бросало из стороны в сторону так, что Арсений едва удерживался на сиденье. Поэтому больше ехали молча. Тракторист подвез Арсения к самому двору. Услышав грохот трактора, из дома вышла Лида, решила, видимо, что приехал Михаил. Увидев Арсения, она удивленно всплеснула руками, побежала в дом, крича:

— Алеша! Алеша! Папа приехал!

Из дома в одних штанишках и рубашке, босой, выбежал Алеша и помчался к Арсению по мерзлой земле, радостно восклицая:

— Папка! Папка мой приехал!

Слезы сдавили Арсению горло так, что он не мог и слова сказать, прижимая к груди горячее тельце, целуя сына.

— Я говорил! Я говорил, что он завтра приедет! — победно размахивая руками, говорил Алеша Зине, стоявшей на пороге. — Вот он и приехал!

Арсений почувствовал, что по его щекам катятся слезы, вытер их Алешиной рубашечкой и улыбнулся. Лида тоже терла глаза фартуком, говорила:

— Боже, боже, мы уж думали, что и не дождемся!

Не опуская Алешу на землю, так как она была холодной, Арсений обнял Лиду другой рукой и, целуя, с волнением проговорил:

— Спасибо, Лида! Никогда этого не забуду…

Вспомнились слова из Витиного письма: «Почему Алешу не приводишь?» Что он скажет малышу, когда тот спросит: где мама? Умерла? Но ведь она жива…

Тракторист, видимо, уже сказал Михаилу, что приехал Арсений, и тот, запыхавшись, прибежал домой. Обнял брата, весело воскликнул:

— Я вчера сказал Лидке: вот-вот приедет! Чуяло мое сердце! — стучал он черным кулаком в грудь. — Даже бутылку в сельмаге взял. Пусть, говорю Лиде, стоит, Арсения ждет! Лидка, неси бутылку, давай закуску, да послушаем, что делается в той чертовой Америке!

— Пойди хоть руки вымой! — с укором заметила Лида.

— Это мы сделаем! Зина, а ну полей отцу на руки! Ремонтом тракторов занимаемся — видишь, каким мазилой хожу! А почему вода холодная? Разве в печи теплой нет?

— Сейчас достану! — отозвалась Лида.

— Давай! Арсению с дороги тоже надо умыться. Так ты машину, Митька сказал, бросил? Ну и осень в этом году была — по пояс в грязи ходили! Зато озимые видел какие? Стоят себе как рута! А это уже почти гарантированный урожай!

Когда сели за стол и выпили по рюмке за Арсениево возвращение, Лида вдруг сказала:

— Ох, жалко, что Лины нет!

— А где она? — спросил Арсений, чувствуя, как замерло сердце.

— Поехала в Донбасс к дяде Прокопу, где раньше жила.

— Навсегда? — едва вымолвил он.

— Да нет! — замахала Лида руками, заметив, как смутился Арсений, услышав, что Лины в селе нет. — На неделю или две, а то дядя и тетка заболели, а детей у них нет, некому и воды подать. Поехала помочь.

— И давно? — допытывался Арсений.

— Да только вчера! А все время приходила и спрашивала: жив ли ты там? Письма твои я тут и ей, и всем соседям читала по нескольку раз! Боже, боже, даже не верится, что ты там был, а теперь тут сидишь!

— Арсений, ущипни ее, а то уедешь в Киев, так не поверит, что ты тут был, — засмеялся Михаил. — Сейчас такая техника, что в космосе вон по полгода летают! Ну что там? Как тебе жилось?

Радостное настроение, с каким Арсений спешил приехать в родное село, погасло, когда услышал, что Лины здесь нет. Рассказал, как летел в Нью-Йорк, где и как там жил, работал, а в голове теснились мысли: «Почему она не дождалась? Не нарочно ли уехала, чтобы не встречаться? Может, там у нее кто-то есть? Но почему она с таким сияющим видом смотрела в его глаза? Почему обещала ждать? Может, поговорить с ее отцом? Степан Дмитриевич хорошо относится к нему, но что он может сказать? Ведь Лина, он уверен, ни словом не обмолвилась отцу о своем чувстве к нему, ведь и он ничего ей не сказал. А почему было не сказать: вернусь, заберу в Киев, готовься, если любишь, в дорогу. Он этого не сказал, что-то удерживало его тогда. Язык не поворачивался сказать, будто стыдно было сознаваться в своем чувстве, собираясь уезжать за океан, туда, где Вита, которую он прежде искренно любил. Арсений рассчитывал уехать в Киев в воскресенье, а теперь попросил Михаила отвезти его в субботу на тракторе к машине. Как ни уговаривали его, не остался: и машина, мол, возле чужого двора стоит, и на работу в понедельник, а Лешу надо собрать в садик, и в квартире ничего нет, придется продуктами запастись. К машине отвез его не Михаил, а тот же тракторист, что привез в село, он как раз туда ехал. Для Лины оставил коротенькое письмо: