Жан-Поль Сартр - Ставок больше нет [litres]

– Меня тоже, – вставляет Пьер. – Меня он переиграл, но слишком поздно, другие-то живы…

– Вы так самонадеянны…

– Мы уже три года над этим бьемся, я и мои товарищи… Наше дело верное, – обращаясь одновременно к военному и прочим мертвым, объясняет Пьер.

– Я тоже так говорил… – бормочет себе тот под нос.

– Мертвые, что помоложе, вечно строят иллюзии, – бросает с ухмылкой офицер в доломане, сидящий на стуле у стола.

В то время, как он произносит эти слова, за его спиной проходит камердинер и, словно на стуле никто не сидит, подхватывает его и уносит. Офицер остается сидеть в пустоте, а Правитель усаживается на стул, который ему подставляет камердинер.

– Вы мне кажетесь такими пессимистами, – обращается Пьер к мертвым, скептически взирающим на него.

– Пессимистами? Да я служил под его началом на протяжении многих лет… – ворчит военный, подходя к Правителю.

Все мертвые собираются в кружок вокруг стола.

Камердинер, согласно установленному церемониалу, снимает с Правителя наусник.

– Я верил ему, – продолжает военный, – я умер за него. А теперь вот наблюдаю за этим паяцем: баб меняет как перчатки, носит высокие каблуки. Речи за него пишет секретарь. А когда он репетирует их перед зеркалом, оба покатываются со смеху. По-вашему, приятно обнаружить, что тебя всю жизнь морочили?

Правитель между тем приступает к завтраку. Он набрасывается на еду и ест как свинья, при этом жесты его изысканны.

– Пессимисты, говорите? – сурово начинает военный. – Оказавшись здесь, я узнал, что нас предал мой лучший друг. Ныне он министр правосудия.

Пьер хотел было что-то возразить, но его снова прервали.

– Мы пессимисты? Взгляните на него, – вновь заговорила молодая женщина, встав напротив Правителя. – Я знала его, когда он был писакой. Я ему помогла. Я на него работала. Чтобы вызволить его из тюрьмы, я продала себя. Это я сделала ему карьеру.

– А что было потом? – поинтересовался Пьер.

– Я умерла в результате несчастного случая на охоте, а подстроил все это он.

Правитель продолжает обжираться, порой ковыряя в зубах тонко отшлифованным ноготком.

Пьер, которому так и не удалось вставить слово, взрывается от негодования и с вызовом смотрит на мертвых.

– И что из того? Что это доказывает? Только то, что вы – неудачники.

– Как и вы. Ну, конечно, наша жизнь не удалась. Как и вообще любая жизнь, – разом загалдели мертвые.

Старик, с момента появления в покоях Правителя хранивший молчание, возвышает свой голос над всеобщим гвалтом:

– С той минуты, как наступает смерть, считай, жизнь не удалась.

– Это верно, коль скоро смерть наступает слишком рано, – парирует Пьер.

– Смерть всегда приходит слишком рано… или слишком поздно.

– Но только не ко мне, слышите вы? Не ко мне!

Смех и насмешки со стороны мертвецов вспыхивают с новой силой. Но Пьер стойко все переносит, стоя среди них.

– Я подготовил восстание против этого паяца. Оно назначено на завтра. Про мою жизнь не скажешь, что она не удалась. Я счастлив, я весел и не хочу быть с вами заодно…

Он направляется к двери, но возвращается.

– Вы не только мертвы, ваш моральный дух на нуле, – бросает он зубоскалящим мертвецам и в бешенстве идет прочь.

Старик устремляется за ним.

– Тем лучше для него, если он счастлив… Когда-нибудь он поймет… Все одинаковые! Он думает, что хитрее всех. Да он просто смешон! Вот увидите, что выйдет из его затеи… Он весел, что ж, повезло! – продолжают они галдеть.

Посреди этого гама раздается громкий стук в дверь.

– В чем дело? – с набитым ртом кричит Правитель.

И в ту минуту, когда Пьер и его спутник добираются до двери, она открывается и в покои входит начальник охраны в военной форме.

– Начальник полиции желает говорить с вами. Утверждает, что дело чрезвычайно важное и не терпит отлагательств, – отдавая честь, объявляет он.

– Пусть войдет.

Начальник охраны выходит.

Пьер со стариком намереваются последовать его примеру, как вдруг Пьер застывает. Он видит разгневанного начальника полиции и с ним Люсьена Держё.

Люсьена сопровождают два жандарма, он выглядит страшно напуганным.

Пьер ошеломленно взирает на Люсьена.

– Вот, значит, как! Мальчуган-то… Это он меня убил… – с трудом выговаривает он и, угрожающе сжав кулак, кричит: – Гаденыш!

– Не утруждайте себя, – советует ему старик.

– Знаю… и все же так хочется набить ему морду.

Начальник полиции делает шаг вперед и склоняется в поклоне. Мертвые, до того разбредшиеся по комнате, вновь собираются вокруг стола.