Иоганн-Фердинанд-Мартин-Оскар Мединг - Адъютант императрицы [litres]

Медленно, не отрывая внимательного взора от лица Пугачева, склонил колена и Скребкин; и он поцеловал его руку и также воскликнул:

– Да здравствует наш царь-батюшка! Да здравствует Петр Федорович!

Тем временем офицеры были связаны и к ним был приставлен караул.

– Идем же, идем! – воскликнул Пугачев, – сегодняшний день – день радости; ступайте за мною в станицу! Гренадеры и канониры будут гостями храбрых казаков. А вы отведите пленников в крепость и возвестите там своим братьям, что явился истинный царь, чтобы вести их в бой и добывать волю!

Солдаты повезли связанных офицеров по дороге в Гурьев. Пугачеву подали лошадь; он вскочил на нее и, окруженный ликующими казаками и построившимися по его приказанию солдатами, направился в Сарачовскую.

У станицы столпились женщины, с возрастающим беспокойством и страхом прислушивавшиеся к шуму на лугу. Впереди всех стояла Ксения. Когда шествие приблизилось к станице и она узнала сидящего на коне Пугачева, она с распростертыми объятиями кинулась ему навстречу.

– О, мой возлюбленный, – радостно воскликнула она, – ты здесь, они не убили тебя. Значит, все хорошо!

Пугачев протянул ей с лошади руку и, когда по его знаку все стихло, произнес громким, торжественным голосом:

– Ксения Матвеевна, я сказал тебе, что должно свершиться великое; пришел час откровения Божия. Когда мой разум был еще омрачен волшебными чарами, когда я думал, что я – простой казак Емельян Пугачев, ты отдала мне свое сердце. Я полюбил тебя и обещал жениться на тебе; теперь чары прошли, мой разум свободен, мой взор ясен, но любовь осталась; твоя верность должна быть награждена. Разорваны цепи, некогда приковавшие меня к еретичке, заслужившей смерть своими преступлениями. Вот моя рука! Пред Богом и этими вольными людьми я даю ее тебе!

– Возможно ли? – вскричал Матвей Скребкин, – может ли такая благодать посетить мой дом?

– Господь наградить Своих слуг, – сказал отец Юлиан, кладя руку на плечо сотника. – Преклонись пред Божьей волей и яви себя достойным такой высокой милости.

Ксения в изумлении глядела на Пугачева; она ничего не поняла из его слов и, дрожа, едва слышно спросила его:

– Ты думал, что ты – Емельян Пугачев, и волшебство оковало твой разум? Господи, так кто же ты?

– Да здравствует батюшка-царь! Да здравствует Петр Федорович! – снова раздались кругом голоса.

– Царь! – воскликнула Ксения, – Петр Федорович?..

– Его же избрал Господь освободить свой народ! – прибавил отец Юлиан.

– А ты, – сказал Пугачев, обращаясь к Ксении, – будешь моей супругой. Как мой дед, Великий Петр, возвысил до себя дочь народа, так и я посажу тебя рядом со мной на престол, и дочь освобожденного народа будет моей царицей! Слава Ксении Матвеевне! Слава царевне!

– Слава царю! Слава царевне! – ликовали казаки.

Пугачев слез с лошади, протянул руку Ксении и, в сопровождении всего народа, направился к церкви, чтобы поклониться святыне и принять благословение от отца Юлиана.

Горячо и долго помолившись и поднявшись с колен, Ксения поцеловала руку Пугачева и любовно взглянула на него. Она все еще не могла охватить все, что произошло сегодня, но безмерное счастье наполнило ее сердце, а ее милый, любимый, снова явившийся к ней, поднявшийся на головокружительную высоту и с этой высоты спустившийся к ней, чтобы возвысить ее до себя, в эту минуту быль ее господином, ее провидением, ее богом.

Восторженные клики не прекращались в станице целый день и весь вечер. На лугу зажгли громадные костры, все запасы были уничтожены; по приказанию Пугачева, праздновали первый день освобождения святой Руси.

Когда Пугачев сидел рядом с Ксенией за торжественным обедом, состоявшим из самых простых блюд ежедневного казацкого обихода, к его столу подошел Чумаков. Он низко поклонился Пугачеву, поцеловал полу его кафтана и сказал:

– Великий царь! Я был другом, верным и. преданным другом Емельяна Пугачева; дозволь мне быть таким же верным другом царя Петра Федоровича!

Легкий ропот неудовольствия послышался вокруг.

Чумакова не любили в Сарачовской, а его освобождение от рекрутчины, его поспешный уход в тот ужасный, всем памятный миг не могли увеличить симпатий к нему.

Ксения строго посмотрела на него; казалось, она хотела что-то сказать, но Пугачев уже протянул Чумакову руку и дружески проговорил:

– Царь Петр Федорович не забудет друзей Емельяна Пугачева. Как ты был предан тому, так же верен будь и мне. Садись рядом со мною!..