Эра Ершова - Самая простая вещь на свете

Нинка, грубоватая и неунывающая, все время пребывала в состоянии радостного безумия, хотя никаких особых поводов радоваться у нее быть не могло. Она хорошо знала, почем фунт лиха. Росла без отца, с матерью, в полной нищете, а теперь, обманутая и брошенная мужем, в такой же нищете растила двоих детей, работая всюду, где заплатят. Говорят, характер — это судьба. По Нинкиному характеру ей должна была достаться веселая, легкая жизнь. Но как видно, в этом случае сработало другое правило — бог дает испытания по силам. Нинке по силам было все. Она дюйм за дюймом отвоевывала у судьбы крохотные островки счастья и оставалась вполне довольна своими завоеваниями.

Света приняла у подруги две набитые сумки и, с трудом дотащив их до кухни, свалила на стол. Следом за ней на кухню ворвалась Нинка, и тут же квартира наполнилась запахами супа, кофе и веселыми окриками:

— Кастрюля где? Соль дай… Ну что с тобой? Давай выкладывай, — не прерывая суеты и ни на секунду не останавливаясь, бросила она Свете. — Опять злодейка замучила?

— Какая злодейка? — не поняла Света.

— Да Усик твой. Пригрела змею на груди! Вот теперь расхлебывай.

— Да нет, Нинуль, я про нее и думать забыла.

— Да что ты?! Неужели исправилась? Не поверю.

— Да она тут вообще ни при чем! — всплеснула руками Света.

— А что же тогда? Вид у тебя — краше в гроб кладут.

— Влюбилась я, понимаешь, — выдохнула Света и, не справившись с чашкой кофе, вылила его на себя.

— Что, что ты сказала? — переспросила Нинка, даже на мгновение замерев.

— Влюбилась до смерти! — Света побежала в комнату переодевать испачканный халат.

Нинка шла за ней по пятам, держа в руке жалкого куренка с фиолетовым отливом.

— И когда же ты сподобилась? Вроде вчера еще все нормально было, ты же мне из дома звонила?

— Нет, Нин. Как раз вчера все было ненормально. Плохо все было. А потом в самолете появился он — и все встало на свои места.

— Ага, — Нинка смотрела на подругу, как смотрит врач, встревоженный подозрительным спокойствием пациента. — И кто же этот несчастный?

— Он писатель, Ваней зовут.

И Света принялась рассказывать о своем дорожном приключении, сдабривая детали изложением своих удивительных ощущений. Нинка слушала, внимательно скосив на Свету умные глаза.

— Ну? — сказала она, когда Света наконец замолчала.

— Что ну?

— Прекрасная история. Очень романтично. Не каждая женщина в нашем возрасте может позволить себе подобные радости.

— Я так и знала, что ты сейчас про возраст заговоришь. Что же ты, считаешь, что влюбляться уже неприлично?

— Почему? Очень даже прилично. Жизнь у тебя устроена, дома полный порядок — муж, ребенок, о хлебе насущном думать не надо. Самое время порезвиться напоследок. Вот за это и выпьем! — Нинка извлекла из сумки бутылку шампанского. — Устрой себе каникулы, Светик. Отдохнешь, а там, глядишь, все само собой наладится.

— Нет, Нин, ты меня не поняла. Я полюбила, и полюбила серьезно. Мне теперь на все наплевать. Я обратно не поеду.

— Ты что, совсем крыша съехала?! — Нинка бросила возиться с бутылкой, пробка с треском вылетела в потолок. — Ягодкой себя почувствовала? — продолжала она, не обращая внимания на растекающуюся по столу пену. — Полюбила она, видите ли! — Нинка передразнила подругу и пренебрежительно фыркнула. — И где он, этот человек? Покажи мне его. Ты с утра, как бобик, у телефона сидишь, а он не звонит. Не звонит ведь?

— Нет… — Света повесила голову.

— И не позвонит! — торжествующе объявила Нинка. — Пока ты на стену не полезешь. А потом появится и будет делать с тобой, что захочет.

— И пусть делает. Я только об этом и мечтаю.

— Дура ты дура! Мужиков наших не знаешь? Они же все на баб тренированные.

— Как это — тренированные?

— Да он такую черемуху каждый день перед кем-то разыгрывает. Ему это вообще ничего не стоит. Ты думаешь, он после тебя домой поехал страдать? На-кась выкуси! — Нинка сунула Свете под нос увесистую фигу. — Наверняка к телке какой-нибудь поскакал, пожар душевный тушить.

— Нет, ты просто не знаешь, что такое настоящее чувство, поэтому так говоришь.

— Ага-ага! — презрительно скривилась Нинка. — Ты еще скажи, что я тебе завидую.

— Этого я не говорила.

— Если хочешь знать, я тебе действительно завидую. Только не этой глупости, а твоему семейному счастью. А чувства… Они у меня во где сидят! — Нинка провела рукой по горлу. — У нас их здесь хоть отбавляй. Ногами по ним ходим. Куда ни плюнь, всюду чувства, а жизни никакой. Как не надоело — сорок пять лет все одно и то же! Я, например, реального человека хочу, с деньгами и старого, чтобы с глупостями не приставал! — Нинка взмахнула ножом и ловким ударом рассекла курицу на две части. — Сациви есть будем, — объявила она безо всякого перехода и повернулась лицом к плите.