Эрих Ремарк - Триумфальная арка [litres]

«Хана, – мысленно чертыхнулся Равич. – Ну почему я не ношу с собой револьвер?! Почему я, идиот, решил, что тогда, пару месяцев назад, это был всего лишь обман зрения? Можно ведь пристрелить его на улице и попытаться скрыться в подземке».

– Жаль, – повторил Хааке. – Но, быть может, в следующий раз наверстаем? Через две недели я снова буду в Париже.

Равич перевел дух.

– Хорошо, – сказал он.

– Где вы живете? Я, как приеду, сразу позвоню.

– В «Принце Уэльском». Это тут, за углом.

Хааке вытащил блокнотик и записал адрес. Равич смотрел на изящную книжицу в красном сафьяновом переплете. Еще и с тоненьким золотым стило. Сколько же там всего понаписано, подумал он. А ведь для кого-то эти записи – будущие пытки и смерть.

Хааке сунул блокнотик обратно в карман.

– У вас тут было рандеву. Кстати, роскошная женщина, – заметил он.

Равич на секунду опешил.

– Ах это… Да, конечно.

– Не иначе киноактриса?

– Вроде того.

– И ваша хорошая знакомая?

– Именно так.

Хааке мечтательно вздохнул.

– Это здесь самое трудное. Завести приятное знакомство. Времени в обрез, да и мест подходящих не знаешь…

– Это вполне можно устроить.

– Что, правда? И вы не заинтересованы?

– В чем?

Хааке смущенно усмехнулся:

– Ну, к примеру, в очаровательной даме, с которой вы здесь беседовали?

– Нисколько.

– Черт побери, вот это было бы неплохо! Она француженка?

– По-моему, итальянка. Ну и еще парочка примесей.

Хааке ухмыльнулся:

– Неплохо. Дома-то у нас это исключено. Но здесь, когда ты инкогнито, сами понимаете…

– А вы здесь инкогнито?

Хааке на секунду смешался. Потом улыбнулся:

– Ну, для своих-то, конечно, нет. А вообще да, причем строжайше. Кстати, хорошо, что напомнили: у вас, часом, нет знакомств среди беженцев?

– Да не особенно, – осторожно ответил Равич.

– Вот это жаль. Нам бы совсем не помешала… кое-какая информация на этот счет… Мы за это даже платим. – Хааке вскинул руку. – Нет-нет, вы-то, разумеется, выше всего этого. Но вообще-то любые сведения…

Равич заметил: Хааке очень внимательно на него смотрит.

– Возможно, – ответил он наконец. – Никогда не знаешь. А бывает всякое.

Хааке даже придвинул стул и весь подался еще ближе.

– Видите ли, это одна из моих задач здесь. Выявление связей оттуда сюда, ну и обратно. Весьма непросто бывает что-то нащупать. Хотя люди у нас тут очень дельные. – Он многозначительно вскинул брови. – Но в нашем с вами случае решают, конечно, соображения совсем иного порядка. Дело чести. Родина как-никак.

– Разумеется.

Хааке поднял голову.

– А вот и мои сослуживцы. – Он бросил пару купюр на фарфоровую тарелочку, предварительно подсчитав общую сумму. – Это они удобно придумали: цены прямо на тарелочках писать. Неплохо бы и у нас ввести такое. – Он встал, протянул руку. – До свидания, господин фон Хорн. Было весьма приятно. Через две недели я позвоню. – Он улыбнулся. – И, разумеется, никому ни слова.

– Конечно. Не забудьте позвонить.

– Я ничего не забываю. Ни лиц, ни договоренностей. При моей работе это, знаете ли, непозволительно.

Равич тоже встал. Ему казалось немыслимым подать Хааке руку: все равно что бетонную стену прошибить. Но вот он уже ощутил его ладонь в своей. Даже не ладонь, а лапку: неожиданно маленькую и на удивление мягкую.

Еще пару секунд он постоял в нерешительности, глядя Хааке вслед. Потом снова сел. И вдруг понял, что его всего трясет. Спустя какое-то время расплатился и вышел. Пошел в ту же сторону, куда, как ему показалось, удалился Хааке со своими спутниками. Только потом вспомнил, что сам видел, как они усаживались в такси. Смысла нет куда-то идти. Из отеля Хааке уже съехал. А еще одна якобы случайная встреча этого мерзавца только понапрасну насторожит. Равич повернул и направился к себе в «Интернасьональ».

– Ты действовал совершенно разумно, – рассудил Морозов. Они сидели за столиком перед кафе на Круглой площади.

Равич не отрываясь смотрел на свою правую руку. Он уже несколько раз отмывал ее в спирте. Понимал, что глупость несусветная, но ничего не мог с собой поделать. Рука сейчас была сухая, как пергамент.

– Было бы сущим безумием с твоей стороны хоть что-то попытаться сделать, – продолжал Морозов. – И это просто замечательно, что у тебя ничего не оказалось при себе.

– Да, – уныло проронил Равич.

Морозов поднял на него глаза.

– Ну не идиот же ты, чтобы из-за такой мрази под суд идти, да еще за убийство или покушение на убийство?