Эрих Ремарк - Ночь в Лиссабоне [litres]

Я вернулся в столовую. Рыжеволосая с двумя другими женщинами стояла у стола, продавала им белье. Я ждал, снова чувствуя, что моя удача на исходе, пора уходить, если я хочу выбраться из лагеря. Часовые сменятся, а новым придется объяснять все еще раз. Хелен я не видел. Рыжая прятала от меня глаза. Затягивала разговор с покупательницами. Потом подошли еще несколько женщин, а мимо окна прошагал офицер. Я покинул столовую.

У ворот еще стояли прежние часовые. Они меня не забыли, выпустили наружу. Я шел с тем же чувством, что и в Ле-Верне: они пойдут за мной и возьмут под стражу. Меня бросило в пот.

Старый грузовик ехал по дороге в гору. Деваться было некуда, и я продолжал идти по обочине, глядя в землю. Машина проехала мимо и остановилась прямо у меня за спиной. Я едва сдержался и не побежал. Машина легко могла развернуться, а тогда у меня нет ни малейшего шанса. Я услышал быстрые шаги. Кто-то окликнул: «Эй, монтер!»

Я оглянулся. Пожилой мужчина в форме подошел ближе. «В моторах разбираетесь?»

«Нет. Я электрик».

«Так, может, закавыка аккурат в электрическом зажигании. Вы бы взглянули на наш мотор, а?»

«Ага, взгляните, пожалуйста», – сказал второй шофер. Я поднял глаза. Это была Хелен. Она стояла за спиной у солдата, смотрела на меня, прижимая палец к губам. В брюках и свитере, очень худенькая.

«Взгляните, – повторила она, пропуская меня вперед. Пробормотала: – Осторожно! Сделай вид, будто кое-что кумекаешь! Там все в порядке».

Солдат не спеша шагал следом за нами. «Откуда ты здесь?» – прошептала она.

Я со скрипом открыл капот. «Бежал. Как нам встретиться?»

Вместе со мной она склонилась над мотором. «Я делаю закупки для столовой. Послезавтра. Будь в деревне! В первом кафе слева. В девять утра».

«А пораньше?»

«Долго еще?» – спросил солдат.

Хелен достала из брючного кармана пачку сигарет, протянула ему: «Еще несколько минут. Ничего серьезного».

Солдат закурил, присел на обочине. «Где? – спросил я у Хелен, склонясь над мотором. – В лесу? У забора? Я вчера был там. Сегодня вечером?»

Секунду она помедлила. «Ладно. Сегодня вечером. Раньше десяти я не смогу».

«Почему?»

«К тому времени другие уйдут. Словом, в десять. А если что – послезавтра утром. Будь осторожен».

«Как тут с жандармами?»

Солдат подошел к нам. «Пустяки, – сказала Хелен по-французски. – Сейчас закончим».

«Машина-то старая», – заметил я.

Солдат рассмеялся: «Новые у бошей. И у министров. Готово?»

«Готово», – сказала Хелен.

«Хорошо, что мы вас встретили, – сказал солдат. – Я про машины знаю только, что им нужен бензин».

Он залез в кабину. Хелен тоже. Включила зажигание. Вероятно, она просто его отключила. Мотор заработал. «Спасибо, – сказала она, высунувшись из кабины. Губы ее беззвучно шевелились. Потом она громко сказала: – Вы отличный специалист», – и машина тронулась.

Несколько секунд я стоял в сизом дыму выхлопа. И почти ничего не чувствовал – вот точно так же не воспринимаешь разницы при быстрой смене сильного жара и холода. Затем, машинально продолжив путь, я мало-помалу начал размышлять, а вместе с мыслями вернулись тревога, и память о том, что я слышал, и тихая, зыбкая, сверлящая мука сомнения.

Я лежал в лесу и ждал. Стена плача, как Хелен называла женщин, которые тихо и слепо глядели в вечерние сумерки, редела. Вскоре многие разбрелись, ушли обратно. Стемнело. Я смотрел на столбы забора. Они обернулись тенями, потом между ними возникла новая темная тень. «Ты где?» – прошептала Хелен.

«Здесь!»

Я ощупью пробрался к ней.

«Ты можешь выйти?» – спросил я.

«Позже. Когда все уйдут. Жди».

Я опять укрылся в зарослях, но недалеко, только чтобы меня не увидели, если кто-нибудь направит на лес луч карманного фонаря. Лежал на земле, вдыхая крепкий запах палой листвы. Поднялся ветерок, вокруг зашуршало, словно ко мне подползали тысячи шпионов. Мои глаза все больше привыкали к темноте, и теперь я видел тень Хелен, а над нею смутно – ее бледное лицо, черты которого я различить не мог. Словно черное растение с белым цветком, она висела в колючей проволоке, а потом опять виделась темной безымянной фигурой из темных времен, и как раз оттого, что я не мог разглядеть ее лицо, оно стало лицом всех страждущих на свете. Чуть дальше я заметил еще одну женщину, стоявшую так же, как Хелен, потом третью и четвертую – будто фриз кариатид, несущих на плечах полог печали и надежды.

Почти невыносимое зрелище, и я отвел глаза. А когда снова посмотрел туда, три другие беззвучно исчезли, и я увидел, что Хелен нагнулась и теребит колючую проволоку. «Разведи ее в стороны», – сказала она. Я наступил на нижний виток и приподнял следующий.