Авраам Иегошуа - Дружественный огонь [litres]

– Ты сказал «чувство вины». Никакого чувства вины нет. Но есть чувство ответственности.

– Не бойся. Она освободит тебя от чувства ответственности.

– Ты поешь, словно влюбился в нее. Откуда явилось нам такое чудо?

– Она в состоянии определить, что происходит в любой точке любого механизма. Исключительно за счет слуха. Это касается любых моторов и кабелей. Она чувствует повреждение задолго до того, как начинаются серьезные проблемы. С таким уникальным слухом она могла бы дирижировать симфоническим оркестром, объединенным с большим хором… вместо того, чтобы работать у нас в департаменте обслуживания.

– Она израильтянка?

– Целиком и полностью. Ребенком ее послали в какой-то музыкальный кибуц [6] Кибуц – сельскохозяйственная коммуна в Израиле. в Галилее, где она прошла отличную практику среди тракторов, комбайнов и сеялок.

– А сколько ей?

– Не знаю… Тридцать… сорок… может, чуть больше. Тоненькая, маленькая. Но ладная такая, крепышка. И выносливая, как десантник Моссада [7] Моссад – политическая разведка Израиля. . Проскользнет в любое отверстие, просочится в любую трещину. Бесстрашный маленький чертенок.

– Ну, хватит. Годится. Я найду кого-нибудь, кто ее встретит на гаражной стоянке.

– Но лучше, если ты сам…

– Пас. Не могу. Филиппинцы моего папочки ждут меня, сжимая в руках ханукальные свечи.

– Как поживает твой доблестный старикан?

– Положение стабильно. Это диагноз.

– Передавай привет от меня. Ты ведь знаешь, как я – да и все остальные – уважаем и любим его.

– Это радует. Продолжайте его уважать и любить, поскольку он держится молодцом и намерен жить до ста двадцати…

– Уверен, что ему удастся… и тем не менее, дорогой мой Яари… разделайся с этими чертовыми делами… а потом мы с тобой закрутим такое… А не хочешь ли увидеться со мной прямо сейчас?

– Ну уж нет. На сегодня я наработался. Я поднялся в три часа ночи, чтобы отвезти жену в аэропорт!

– Куда это понесло ее в середине зимы?

– В Африку.

– Организованный тур?

– Нет. Она отправилась одна.

– Одна? В Африку? Ты никогда не говорил мне, что твоя жена такая авантюристка.

Яари хотел было объяснить давнему другу семьи, что Даниэла там не будет одна, но что-то удержало его. Авантюристка? Пусть так. Это придавало его жене ауру, которой та никогда не домогалась. А сам он в эту минуту вдруг подумал, что это правда.

Сама она в это время сидела, прислонясь к иллюминатору, словно это было супружеское плечо, и напряженно вглядывалась в проплывающий внизу мир. Самолет, которым она теперь летела, был винтовым, с пропеллером, однако новым, не слишком большим, что позволяло путешествовать под ровное, приятное жужжание, неспешно перемещаясь в чистом вечернем небе на незначительной высоте, так что она могла видеть не только изгибы реки и контуры небольших озер, но также огоньки домов там и тут, а то и костры палаточных кемпингов. Тот факт, что она не пропустила свой рейс, наполнял ее какой-то новой, непривычной для нее гордостью. Взглянув на себя со стороны, она осталась вполне довольна увиденным. Она достала паспорт и необходимые для туристической поездки документы и начала читать их один за одним, бережно переворачивая страницы, как если бы они составляли небольшой молитвенник.

В соседнем кресле разместился средних лет англичанин со слегка синюшным лицом, седовласый и упитанный, он требовал от стюардессы «полагающийся» ему третий стакан «скотча». Даниэле это ничуть не мешало. Полет совсем недолгий, а сосед выглядит достаточно солидным и почти трезвым; несколько раз она боковым зрением ловила на себе его оценивающие и, бесспорно, восхищенные взгляды. Ей это не было неприятно. Нет, не было. Ибо, несмотря на возраст, она была уверена, что ни на йоту не потеряла былого, чисто женского очарования. Обратись она к этому англичанину с любым, самым незначительным вопросом на своем превосходном английском, поощрив его тем самым на начало разговора, он потерял бы голову еще до того, как самолет совершит посадку. Но вместо этого она снова повернулась к окну. Внизу проплывала Африка, и именно она больше всего сейчас занимала мысли Даниэлы.

– Ветер усиливается, – сказал Яари, отрывая своего сына от компьютера. – Готлиб послал своего специалиста по акустике к Башне Пинскера для выяснения проблем с шумом, что должно освободить нас, и в еще большей степени его, от ответственности перед жильцами. Но он настаивает на том, чтобы один из нас встретил его сотрудницу и выслушал ее объяснения. Я уже по горло сыт всем этим: завываниями и ветром, а кроме того, я опаздываю к твоему деду, которому обещал, что зажгу с ним свечу, так что, хабиби , сделай мне одолжение – ее надо встретить у въезда в гараж, и мы заткнем рот жалобщикам и закроем это дело. Уже ни в какие ворота не лезет, когда какие-то люди, о которых я знаю только, что они купили квартиры, непрерывно терзают меня звонками на мобильник.