Урсула Рютт - Слушается дело о человеке

Клаус Грабингер, который по непонятным причинам сидел, не разжимая рта, почувствовал вдруг легкий толчок.

— Пойте же! — произнес кто-то негромко над его ухом. — На вас смотрит старик.

Действительно, в эту минуту глава магистрата обернулся и посмотрел на человека, державшегося особняком. И так как этот человек получил выговор, частенько опаздывал и два раза в месяц, в день, когда покупал книги, вообще не выходил на работу, то он поправил сбившийся на сторону галстук, разинул рот и прокричал осипшим голосом несколько тактов. Но, плохо зная текст, он все недостающие слова храбро заменил восклицанием! «Ла-ла, ла-ла!!!»

Сегодня Грабингер опять перекурил, и вчера вечером, когда работал в архиве, тоже. Он хрипел. Волей-неволей пришлось замолчать. Зато Максимилиан Цвибейн, который сидел через несколько столиков, — у него был неплохой голос — запел таким громовым басом, что, как показалось Грабингеру, чуть не смёл всех окружающих.

— Два — три — четыре!..

Размахивая руками и извиваясь всем телом, господин советник Альфред Зойферт дал знак повторить припев. Стоя на самом краю эстрады, дирижер с радостью услышал многоголосое пение, которое вырвалось из сотни глоток вместе с легким ароматом сосисок и кислой капусты.

Наконец последняя строфа песни была спета. Утомленный дирижер опустил руки и отошел в сторону. В ту же минуту глава магистрата, улыбаясь, поднялся по ступенькам на эстраду и пожал руку скромному любителю музыки.

— Мы выражаем благодарность нашему глубокоуважаемому поэту и композитору господину Альфреду Зойферту за приятные минуты, которые он доставил нам своей песней. Пусть же музы и впредь дарят его поцелуем, дабы нам еще много раз было так же хорошо и весело, как сегодня.

Начальство повернулось к сотрудникам магистрата, которые сидели в зале.

— Вольно!

Ну, разумеется, он не отдал такой команды, он просто дружески сказал: «Антракт!» Но в шуме болтовни, в шарканье ног, в грохоте отодвигаемых стульев его не расслышали.

— Спокойно, прошу вас! — крикнул снова глава магистрата, стоя на эстраде, и извлек букет, который он прятал за спиной. — В наших рядах находится сегодня сам именинник — наш поэт! Давайте же еще раз споем в его честь припев его песни: два — три — четыре!..

Именно в эту минуту библиотекарь Грабингер поднялся с места. Его тошнило. Он страдал желудком и за весь день проглотил только два ломтика белого хлеба. Этого недостаточно, особенно если принять во внимание утомительный пикник.

На другой день сотрудники и сотрудницы магистрата, утомленные бессонной ночью, мелодически зевали за работой. На их лицах лежал отпечаток пережитых удовольствий и неизбежных печальных последствий.

Только Юлиус Шартенпфуль наперекор всему не чувствовал ни малейшей усталости. С еще большим энтузиазмом, чем обычно, он принялся за работу. Он дал несколько поручений молодому коллеге, который стажировал в его отделе, и отправил его странствовать по лабиринту магистрата, предпочитая оставаться в одиночестве и без всякой помехи заниматься своими делами. Ему необходимо было составить отчет для главы магистрата. Скрипучим голосом он вызвал к себе Нелли, намереваясь ей диктовать. Но какой нормальный человек может собраться с мыслями, когда поминутно открывают и закрывают двери, когда беспрерывно вносят и уносят бумаги, когда за порогом раздается шарканье ног бесконечных посетителей, когда ни на секунду не прекращается суета? Поэтому он попросту запер дверь на ключ.

— Скорей, начинаем работать, — сказал он Нелли и схватил ее за плечо. Дверь дернули, раздался неистовый стук и голос Георга Шварца крикнул: «Что тут случилось?» Шартенпфуль поспешно отскочил от секретарши, отворил и стал в дверях, загораживая комнату.

— Приходится закрываться, Жорж. Просто невозможно работать. У тебя что-нибудь срочное? Зайди, пожалуйста, попозже, примерно через часок.

— Не беспокойся, Юлиус. Ничего срочного. Просто так, мимоходом. Мне хотелось поговорить с тобой о Германе. Успеется потом.

Обрадовавшись, что ему удалось так быстро отделаться от начальника отдела кадров, финансовый контролер усмехнулся и легким шагом направился к столу, у которого ждала Нелли.

На Нелли было сегодня очень элегантное платье с застежкой спереди. Нижняя пуговица была, как обычно, расстегнута, чтобы не мешать в шаге.