Урсула Рютт - Слушается дело о человеке

Брунер никак не ожидал такого ответа. Слова Шварца подействовали на его уязвленное, оскорбленное самолюбие как ледяной душ. В голосе начальника отдела кадров он не уловил даже тени радости. Впрочем, может быть, начальник, как всегда, очень занят.

Однако Брунер был слишком счастлив, чтобы раздумывать над этим разговором. Неужели, если суд признал его поведение безукоризненным, советники магистрата и глава города не присоединятся к мнению суда? Разумеется, теперь все пойдет куда легче и быстрее.

Раздался стук. В комнату вошел незнакомец высокого роста. Он как-то неразборчиво пробормотал свое имя и тотчас же принялся жаловаться на земляка-компаньона, которого решил разоблачить раз и навсегда.

— Спекулянт, мошенник. Его необходимо разоблачить, говорю я вам!

— Так, так, — прервал его сотрудник магистрата. — Садитесь, пожалуйста!

Брунер поглядел на своего посетителя и понял, по какому делу тот пришел.

Он сразу вспомнил двух сутяг, которые долгие годы жили дружно, вместе пели, вместе выпивали и вдруг поссорились из-за какого-то случайно сорвавшегося слова. Они разругались, потом подрались, в перепалке были разбиты очки и карманные часы. Сначала коротенький подал заявление на длинного, а теперь пришел длинный, горя жаждой уничтожить коротенького.

Брунер молчал, погрузившись в раздумье. Значит, два Ивана, о которых он когда-то читал, два друга, которые поссорились, все еще живы?!

— Да я на порог к себе его не пущу! — кричал длинный.

— Но, насколько я помню, вы, кажется, друзья?

— Друзья? Мы были друзьями. Но с этим покончено раз и навсегда. Разумеется, мы были друзьями. Какой же я дурак!

И он схватился за голову.

— Не могу не согласиться с вами, — сказал Брунер, — но совершенно в другой связи. Вы подрываете основу, на которой не только ваш противник, но и вы сами можете построить свое существование, — ваше совместное предприятие. Кроме того, прошу вас, вспомните — вы земляки. Если братья — сыны одной родины — не могут ужиться друг с другом, как же могут жить в мире народы с различным государственным строем? Вы оба правы и оба неправы.

Длинный попробовал что-то возразить.

— Нет, вы выслушайте меня, — перебил Брунер длинного, не дав ему и рта раскрыть. — Вы хоть уяснили себе, какое именно учреждение вы беспокоите по этаким пустякам? Из-за сущей чепухи вы срываете серьезную и плодотворную работу наших сотрудников, крадете время не только у себя, но и у нас. Прошу вас, дорогой Иван Иванович, будьте благоразумны!

— То есть, как это Иван Из-ванны-выдь? — переспросил посетитель, окончательно сбитый с толку.

— Просто мне припомнились два друга, которые прославились своей ссорой, — Иван Иванович и Иван Никифорович.

— Нет, прославиться я не слишком тороплюсь, — засмеялся длинный и поднялся со стула. — В сущности говоря, вы правы. Я, конечно, погожу и покамест не стану ничего предпринимать. Но, конечно, я делаю это не ради него…

В тот же день по тому же делу к Брунеру явился коротенький. Он пришел, чтобы лично подтвердить свои показания.

— Друзья? Да, мы были друзьями. Мошенник! Спекулянт! На порог к себе не пущу. Какой же я дурак!

Брунер протянул ему сигарету.

— Спасибо, я курю только сигары.

Оказалось, что чиновник магистрата припас у себя и сигары. Посетитель нерешительно взял одну и закурил.

В промежутках между затяжками коротенький излил свою душу и добавил:

— Он злоупотребил моим добрым именем в корыстных целях. Прошу вас занести это в мое заявление. Оно лежит у вас. Нет, я ни перед чем больше не остановлюсь! Да!.. Ни перед чем!

Он говорил еще долго и пространно и вдруг разом обмяк, словно резиновый мяч, из которого выпустили воздух.

— Разумеется, вы должны защищаться, — сказал Брунер с важностью. — Но я не понимаю одного: как вы могли вести дела сообща с таким мошенником? Это характеризует и вас с самой плохой стороны. Мне казалось, что вы лучше разбираетесь в людях.

Коротенький подскочил, словно его ужалила оса.

— Позвольте, я пользуюсь всеобщим уважением, не судился, состою членом правления общества покровителей кролиководства, мы — то есть я хочу сказать, мы с ним, — мы были, в сущности говоря, друзьями. Он вел мои дела и был очень приличным парнем. В прошлом, во всяком случае!

— Тогда все в порядке! — воскликнул Брунер. — Но я не понимаю, зачем вам понадобилось уничтожать самую основу ваших деловых отношений? Без вашего друга ваше предприятие просто развалится. И, наконец, вы ведь земляки, Иван Никифорович.