Юрий Антропов - Ивановский кряж

— Бортовая да ассенизационная, — сказала Михеевна.

— Я сама, — твердо решила Мария, прислушиваясь к себе. — Уже отошло. Спасибо, Герман Аркадьевич, спасибо… — и она, отводя руку протестующего Гельмана, не спеша поднялась и, держась за локоть Таисии, потихонечку пошла в сторону своего дома.

— Но ей же нельзя, — с мольбой и страданием сказал Гельман вслед.

— Нам всем нельзя… — неопределенно откликнулась Михеевна. — Пока ноги держат — значит можно. Чурсиха говорила, что с Марией это частенько… прихватывает.

— А раньше не прихватывало, — уверенно, все еще накаляясь, сказал садовник. — Желтая, правда, была, когда приехала с Алтая, все ходила нюхала цветочки, но на сердце не жаловалась, не замечал. Заплывала далеко за буйки, спасатели все время ругались с ней…

«Хорошие они, все хорошие», — умиляясь чужой заботе о ней, думала Мария, слышавшая эти слова, и, вспомнив, повернулась к ним:

— Вы собрание-то не отменяйте. Я к тому часу вполне готовая буду.

— Какое тебе собрание! — махнул рукой садовник.

— Так а чего тянуть-то? Сколько можно?

Садовник внимательно посмотрел ей в лицо, как бы не сразу постигая причину этого ее волнения.

— Она, глупая, думает, — умиротворяющим тоном произнесла Михеевна, — что мы ее персональное дело рассматривать будем… Нет же, Маша! Я ведь сказала, что с тобой теперь все ясно.

— Почему только теперь? — вкрадчиво поинтересовался Гельман.

— Да-а… — огорченно протянул садовник. — Ну и люди же мы! Хлебом нас не корми, а дай помариновать человека!

— Ты, Маша, не волнуйся, — темнея лицом от непривычки выслушивать все это, напутствовала Михеевна. Ей хотелось, чтобы Мария поскорее ушла с глаз долой, и можно было бы всем разойтись по своим делам. — Это собрание по другому поводу.

— По какому же? Я как член партии тоже хочу знать.

Михеевна помялась.

— Да здесь же все коммунисты! — снисходительно успокоил парторга садовник. — И я, и Герман Аркадьевич, и Таисия… Директора будем разбирать, Маша. А заодно и Кононова. Один пьянствует беспробудно, а другой склоку разводит, групповщиной занялся, во все инстанции письма строчит, от комиссий отбоя нет.

«Давно пора», — невольно вздохнула Мария и, словно все еще не веря этой новости, оглядела всех поочередно.

В парке, не успела Таисия обсудить со всех сторон предстоящее событие, им встретился Митя. С недавних пор он работал на ассенизационной машине. Только что, видно, подъехал к колодцу и еще не успел опустить «кишку», заметил Марию с Таисией и растерялся: не знал, то ли уж до конца покончить с «кишкой», сунуть ее в колодец как ни в чем не бывало или же бросить на землю, выключить мотор и, будто устраивая себе перекур, шагнуть женщинам навстречу и тут же поговорить с Марией.

В том-то и дело, что последнее время он искал с нею встреч, сначала она узнала об этом от Чурсихи, а потом Митя и сам попробовал как-то заговорить, но Мария сослалась на неотложную работу, какой у нее и в помине не было, и не стала даже останавливаться. Она почему-то сразу поняла, что этот разговор так или иначе будет связан с предстоящим партсобранием и уж никак не с их личными отношениями, поэтому еще больше замкнулась, глядела на Митю отчужденно, почти враждебно.

«Что он может сказать мне хорошего? — растравляя себя, думала Мария. — Всю зиму чурался, будто совсем незнакомый, а тут, видите ли, потянуло на беседу. За Кокона небось волнуется, за дружка своего, ведь знает же прекрасно, что уж я отмалчиваться на собрании не буду, вот и хочет правдой-неправдой заткнуть мне рот. Еще, чего доброго, подлизываться станет, снова давать обещания жениться. Нужен он мне теперь, как собаке пятая нога!»

— Это куда так торопитесь? — картавя, казалось, сильнее обычного, Митя, неуверенно улыбаясь, встал у них на пути.

— Торопимся, ага… Разбежались. Гляди, как бы не запнулись за тебя, — съязвила Таисия, давно догадавшаяся, что отношения Мити и Марии разладились. — Разве не видишь, что человек едва держится на ногах? А ну, отступи!

— А что случилось? — Митя удивленно выпучил глаза, стараясь заранее выказать сочувствие. С дороги, однако, он и не подумал сойти.

— Случилось, не случилось — это уж теперь тебя не касается, — еще более жестко отрезала Таисия.

— Не надо… — промолвила Мария, сжимая локоть Таисии. — Ничего не случилось, — пояснила она Мите, неопределенно улыбнувшись. И пристально глянула ему в глаза, как бы говоря: «Ну, я слушаю тебя… Что же ты собирался сказать мне?»