Мэтт Торн - Туристка

— Что ты ей сказал?

— Сказал, чтобы зашла сегодня вечером.

Он отвернулся от меня, чтобы обслужить следующего посетителя. На шестнадцатой дорожке что-то застопорилось, и я пошла туда, чтобы навести порядок. Мужчины, которые играли на шестнадцатой, смутились, когда я вошла в компьютерную программу, чтобы переставить кегли, потому что они ввели на каждого игрока имена — «трахатель», «говнюк» и в таком роде. Кегельная рама не срабатывала как следует, и одна кегля оставалась лежать в желобе, так что мне пришлось пойти и просто вынуть ее. Мне нравилось бегать вдоль дорожек, я чувствовала себя как шар, запущенный плохим игроком, который устремляется вниз по желобу.

Когда я вернулась, игроки похлопали мне в ладоши, а один даже поклонился мне. Я опустила глаза, понимая, что несколько переусердствовала с самой простой операцией. Но новость о моей вчерашней посетительнице выбивала меня из колеи, я до сих пор нервничала. Вернувшись к стойке, я нарушила данное себе обещание и взглянула на часы.

— Время так медленно тянется сегодня, правда?

— Ты имеешь в виду жару? — уточнил Эйдриан. — Говорят, будет хуже.

— Не только жару. Тебе разве никогда не приедалась эта работа?

Подняв брови, Эйдриан разглядывал отсыревшую пару туфель для боулинга. Он сосредоточенно потер большим пальцем свою жиденькую рыжую бороду.

— А тебе что, здесь не нравится?

— Нравится.

— Я люблю работать ночью, — сказал он, выпячивая нижнюю губу. — В выходной день я сижу дома и погружаюсь в депрессию. Меня устраивает, что не надо вставать рано утром.

Он взял со стойки баллончик и опрыскал внутри туфель. Я посмотрела на пластмассовую цепочку для ключей, свисающую у него с пояса мешковатых, коричневых брюк. Я чувствовала, что ему хотелось бы поговорить со мной, но Ванесса наверняка разозлится, если я разрушу барьер, который она возвела между ним и нами.

Все дорожки были заняты, и новые посетители ожидали своей очереди, сидя в кафе. Я стала наблюдать за мужчиной, который играл сам с собой на одиннадцатой дорожке. Никогда не могла понять, как можно играть в боулинг одному. Можно поесть в одиночестве, ну, пойти одному в кино: получаешь либо гастрономическое, либо психологическое удовольствие, которое компенсирует нехватку компании. Но играть в боулинг эмоционально опасно даже в паре или с членами семьи, не говоря уже о том, чтобы играть одному.

Даже если у вас идут подряд десять игр, нужна хотя бы еще одна, чтобы все было как надо. Кругом вас подстерегают неприятности, которые могут подвести, — изгиб шара, мышцы спины, развязавшийся шнурок. Ото всего этого ужасно устаешь, раздражаешься и решаешь в следующий раз исправить все допущенные ошибки.

Мужчина бросил последний шар, намереваясь сбить три оставшиеся кегли. Он стоял в голубых джинсах и зеленой рубашке, слегка нагнувшись и ожидая, когда шар достигнет цели. Две кегли упали, а третья пошатнулась, но устояла. Я видела, как мужчина сел на голубой пластмассовый стул и расшнуровал туфли. Потом кто-то подошел и загородил его от меня.

— Да? — сказала я, пытаясь заглянуть через плечо помешавшей мне женщины.

— Сара…

Она улыбалась мне. Я не поверила своим глазам. Никогда не могла понять, почему люди думают, что если они не виделись с вами какое-то время, то это искупает все их прошлые проступки.

Сзади подходил Эйдриан, как бы почувствовав неладное.

— Привет, Лесли. Сколько игр ты хочешь купить?

Она засмеялась и попробовала дотронуться до моего плеча. К счастью, между нами находился кассовый аппарат. Волосы у нее были светлее прежнего, почти желтые. Меня это удивило, потому что раньше, насколько я помню, она всегда старалась их сделать темнее.

— Эйдриан передал тебе, что я заходила?

Типично для Лесли. Всегда у всех спрашивает имена, как старушка-параноик. Я бы лучше о ней думала, если бы она не лезла так из кожи вон. Я бесстрастно уставилась на нее.

— Ты одна?

Она кивнула, закусив губу.

— Да. И мне нужно с тобой об этом поговорить. Мне с тобой обо всем надо поговорить.

— Где ты остановилась?

— В гостинице «Принц Риджент». Знаешь, где это?

Я кивнула.

— Я заканчиваю в полночь. Для тебя не поздно, если я приду после работы?

— Нет. Нормально.

— Хорошо. Мне подняться к тебе в комнату?

— Если хочешь. Номер двенадцать.

Гостиница «Принц Риджент» находилась на главной набережной Сэнд-Бэй, среди других таких же гостиниц, и всего лишь за углом от пансионата, где жил Генри. Я представляла, как он спит в своей комнате, и думала, был ли он в том же состоянии, что и я сегодня, когда не захотел выйти из своей комнаты. Дойдя до гостиницы Лесли, я заглянула сквозь стеклянные двери, пытаясь высмотреть портье, который, как я надеялась, не спал и смог бы впустить меня внутрь. Портье встал, улыбнулся и, оправляя свой жилет, подошел к двери.