Кристофер Ишервуд - Прощай, Берлин [litres]

– На пять языков! – повторила Наталья. – Вы видите, мой отец тоже писатель.

– О, это было тридцать пять лет назад! Задолго до того, как ты родилась, моя милая! – Герр Ландауэр неодобрительно покачал головой, в его глазах-пуговках светилось великодушие. – Сейчас у меня нет времени для подобных штудий. – Он вновь повернулся ко мне. – Я только недавно прочел по-французски книгу о вашем великом английском поэте лорде Байроне. Такая интересная работа. Теперь я был бы очень рад узнать ваше профессиональное мнение об этом важнейшем вопросе – был ли лорд Байрон виновен в кровосмесительном грехе? Как вы думаете, мистер Ишервуд?

Я почувствовал, что краснею от стыда. Странно, но меня смущало присутствие не Натальи, а фрау Ландауэр, безмятежно заправлявшей в рот очередной кусок, а Бернгард не отрывал глаз от своей тарелки, чуть заметно улыбаясь.

– Да, – промямлил я, – это довольно сложно…

– Очень интересный вопрос, – перебил меня герр Ландауэр, благосклонно оглядывая всех нас и с огромным удовольствием уплетая завтрак.

– Имеет ли гений право на исключительные поступки? Или скажем ему так: «Нет, вы можете писать прекрасные стихи и рисовать замечательные картины, но вести себя вы должны как обычный человек и подчиняться законам, созданным для обычных людей». – Не переставая жевать, герр Ландауэр обвел нас торжествующим взглядом. Вдруг он уставился на меня: – Ваш драматург Оскар Уайльд… еще один случай. Что вы скажете о нем, мистер Ишервуд? Я бы очень хотел услышать ваше мнение. Справедливо ли было по английским законам наказывать Оскара Уайльда или нет? Пожалуйста, скажите, что вы думаете?

Герр Ландауэр радостно смотрел на меня, замерев с вилкой у рта. Подспудно я все время ощущал присутствие Бернгарда, который сдержанно улыбался.

– Да… – начал я, чувствуя, как у меня краснеют уши. На этот раз меня неожиданно спасла фрау Ландауэр, сказав что-то Наталье по поводу овощей. Завязался недолгий разговор, во время которого герр Ландауэр, кажется, позабыл свой вопрос. Он с удовольствием продолжал есть. Но тут встряла Наталья:

– Пожалуйста, скажите отцу название вашей книги. Я не могу вспомнить. Такое смешное.

Нахмурив брови, я попытался выказать ей свое неудовольствие – но так, чтобы другие не заметили.

– «Все конспираторы», – сказал я холодно.

– «Все конспираторы»… о да, конечно!

– А вы пишете детективные романы, мистер Ишервуд? – Герр Ландауэр одобрительно расплылся в улыбке.

– Боюсь, эта книга не имеет никакого отношения к детективу, – вежливо ответил я. Герр Ландауэр смотрел недоуменно и разочарованно: «Не имеет отношения к детективу?»

– Пожалуйста, объясните ему, – приказала мне Наталья.

Я глубоко вздохнул:

– Название символичное… Это цитата из «Юлия Цезаря» Шекспира.

Герр Ландауэр тотчас просветлел:

– А, Шекспир! Великолепно! Очень интересно.

– У вас есть великолепные переводы Шекспира на немецкий язык.

Я порадовался собственной хитрости: удалось увести разговор в сторону.

– Да, конечно! Великолепные. Благодаря им Шекспир стал почти немецким поэтом.

– Но вы не сказали, – настаивала Наталья с дьявольской въедливостью, – о чем ваша книга.

Я заскрежетал зубами.

– О двух молодых людях. Один художник, другой – студент-медик.

– И это единственные персонажи вашей книги? – спросила Наталья.

– Конечно, нет. Но я удивляюсь вашей забывчивости. Я совсем недавно пересказывал вам сюжет.

– Дурак! Я спрашиваю не для себя. Я, естественно, все помню, что вы мне рассказывали. Но мой отец не слышал. Так что расскажите, пожалуйста… что потом?

– У художника есть мать и сестра. Все они ужасно несчастны.

– Но почему они несчастны? Мой отец, мать и я – мы счастливы.

Я подумал: хоть бы ты сквозь землю провалилась.

– Все люди разные, – сказал я осторожно, избегая встречаться глазами с герром Ландауэром.

– Ну ладно, – сказала Наталья. – Они несчастны. А что потом?

– Художник убегает из дома, а его сестра выходит замуж за очень приятного молодого человека.

Наталья, очевидно, поняла, что больше я не вынесу. Она сделала последний выпад:

– И сколько же экземпляров вы продали?

– Пять.

– Пять. Но это совсем немного.

– Совсем немного.

К концу ланча стало ясно, что Бернгард и его дядя с теткой должны обсудить семейные дела.

– Не хотите ли немножко прогуляться? – спросила меня Наталья.

Герр Ландауэр церемонно попрощался со мной:

– Мистер Ишервуд, вы всегда желанный гость в моем доме.