Уолтер Тевис - Ход королевы

Юноша из обслуги, который принес ей большую бутылку колы и графин с кофе, держался почтительно и отклонил попытку подписать чек. Зазвонил телефон.

– Переключаю на вас звонок в Денвер, – сказал помощник менеджера.

В трубке раздались щелчки, а потом зазвучал мужской голос, неожиданно громко и отчетливо:

– Олстон Уитли слушает.

– Это Бет, мистер Уитли.

Последовала пауза.

– Бет?..

– Ваша приемная дочь. Элизабет Хармон.

– Ты в Мехико ? – удивился он. – Ты правда звонишь из Мехико?

– Я насчет миссис Уитли. – Бет смотрела на сигарету, которую так и не выкурили, на длинный столбик пепла в желобке пепельницы.

– Ну и как там Альма? Она с тобой? В Мехико? – спросил Олстон с притворным интересом.

Бет мысленно представила его таким, каким запомнила в «Метуэне» – мистеру Уитли очень хотелось оказаться подальше оттуда, он всем своим видом говорил, что не желает иметь с этим ничего общего и всегда будет где-нибудь в другом месте.

– Она умерла, мистер Уитли. Умерла сегодня утром.

На том конце провода установилась тишина. Бет подождала и окликнула:

– Мистер Уитли…

– Ты сумеешь сама все уладить? – спросил он. – Я не смогу вырваться в Мексику.

– Завтра будут делать вскрытие. И мне нужно поменять билеты на другой рейс. То есть один билет, для себя… – Голос Бет неожиданно стал слабым и безнадежным. Она дотянулась до чашки и отпила кофе. – Я не знаю, где ее нужно похоронить.

Голос мистера Уитли тоже изменился – сделался ломким.

– Позвони в похоронное агентство братьев Дерджин в Лексингтоне. У Альмы есть семейный участок земли на кладбище, оформлен на ее девичью фамилию – Бенсон.

– А дом?

– Слушай, – его голос опять звучал громко и четко, – мне этот дом не нужен. У меня проблем и в Денвере хватает. Отвези ее в Кентукки, похорони – и дом твой. Просто заплати за похороны. Ты же в деньгах не нуждаешься?

– Не знаю. Я не знаю, сколько это будет стоить.

– Я слышал, дела у тебя идут неплохо – ты вундеркинд или что-то типа того. Так ты займешься похоронами?

– Я поговорю с менеджером отеля.

– Хорошо. Тогда действуй. Я сейчас стеснен в средствах, но дом можешь забирать. И все права на него. Позвони во Второй национальный банк и спроси мистера Эрлиха. Запиши: Э-р-л-и-х. Скажи ему, что я хочу переписать дом на тебя. Он знает, как со мной связаться.

Опять последовало молчание. Потом Бет спросила, стараясь говорить твердо:

– Вы не хотите узнать, от чего она умерла?

– Ну? От чего?

– От гепатита, наверное. Мне точнее ответят завтра.

– О, – сказал мистер Уитли. – Она все время чем-нибудь болела.

Менеджер отеля и врач обо всем позаботились, даже сдали в кассу аэропорта билет миссис Уитли. От Бет потребовалось только подписать какие-то официальные документы, еще бумагу, освобождавшую отель от ответственности, и заполнить пару бланков. На одном бланке было написано вверху: «Таможенная служба США. Перевозка останков». Менеджер связался с похоронным агентством братьев Дерджин в Лексингтоне. Помощник менеджера на следующий день повез Бет в аэропорт. Ехали они на катафалке, который осторожно маневрировал на улицах Мехико, а затем прибавил скорости на шоссе. Металлический гроб Бет видела всего один раз, из окна зала ожидания компании «Всемирные авиалинии», – катафалк стоял у самолета рейса 707, и несколько человек вытаскивали гроб под ослепительным солнцем. Затем они положили его на вильчатый подъемник, и Бет сквозь стекло слышала приглушенное подвывание двигателя, поднимавшего гроб на уровень багажного отсека. Внезапно он покачнулся под лучами солнца, и у Бет в голове мелькнуло кошмарное видение: гроб падает с подъемника на площадку и раскалывается пополам, а набальзамированные останки толстой женщины средних лет разлетаются по раскаленному серому асфальту. Но ничего такого не случилось. Оператор погрузчика ловко поместил миссис Уитли в багажный отсек.

На борту Бет отказалась от предложенных стюардессой спиртных напитков. Едва усевшись в кресло, она достала из сумочки пузырек с зелеными таблетками. Накануне в Мехико, закончив подписывать документы, она три часа ходила по аптекам, скупая Либриум, на продажу которого было установлено ограничение – сто штук.

Похороны были незамысловатые и прошли быстро. За полчаса до их начала Бет выпила четыре зеленые пилюли. В церкви она сидела одна, в каком-то оцепенении, пока священник говорил то, что полагается говорить в таких случаях священникам. У алтаря лежали цветы, и Бет удивилась, увидев, как двое служащих похоронного агентства унесли их, едва речь священника закончилась. Там были еще шесть человек, но она никого не знала. Под конец какая-то пожилая леди обняла ее и сказала: «Бедняжечка ты моя».