Уолтер Тевис - Ход королевы

У Бет было двадцать долларов наличными и десять незаполненных денежных чеков в пластиковой сумке.

– Мне нужно купить книги о шахматах, – сказала она.

– Всенепременно! – заулыбалась миссис Уитли. – А если ты подпишешь чек на двадцать три доллара шестьдесят центов, я завтра же заберу билеты на автобус.

Купив «Современные шахматные дебюты» и руководство по эндшпилям в книжном магазине «Моррис», Бет перешла улицу и направилась в универмаг «Пёрселл». Из разговоров одноклассниц она знала, что «Пёрселл» куда приличнее «Бена Снайдера». То, что ей было нужно, нашлось на четвертом этаже – набор деревянных шахматных фигур, почти такой же, как у мистера Ганца: с выточенными вручную конями, большими солидными пешками и массивными, увесистыми ладьями. Насчет доски она решила не сразу – помедлила, выбирая, и чуть не купила монолитную деревянную, но все же передумала и взяла складную с зелеными и бежевыми полями, которую удобнее будет брать с собой в дорогу.

Дома, едва вернувшись, Бет расчистила место на письменном столе, разложила на нем доску и расставила фигуры. Новые книжки она сложила в стопку на одном конце стола, а на другом водрузила свой турнирный трофей – высокую серебряную статуэтку в виде шахматного коня. Затем включила настольную лампу и уселась в кресло, любуясь, как свет играет на изгибах фигур. Она сидела так очень долго, в состоянии душевного покоя. Потом достала из стопки книг «Современные шахматные дебюты», открыла их и на этот раз начала с самого начала.

Ничего подобного отелю «Гибсон» ей раньше видеть не доводилось. Размеры самого здания, шум и столпотворение внутри, ослепительные люстры в фойе, толстые алые ковры, цветы повсюду, три вертящиеся входные двери и стоящий возле них швейцар в униформе – все поражало воображение. Бет и миссис Уитли подошли к центральному подъезду отеля от автобусной остановки с новенькими чемоданами в руках. Отдать их коридорному миссис Уитли отказалась – взгромоздила весь багаж на стойку портье и невозмутимо заполнила бланки за себя и за Бет под его недовольным взглядом.

Оказавшись в номере, Бет немного расслабилась. Там были два больших окна с видом на Четвертую улицу с суматошным в этот час дорожным движением. День выдался холодный, уже подмораживало, а в номере было уютно – толстые ковры, огромное зеркало во всю стену, большая белокафельная ванная с пушистыми красными полотенцами. Еще здесь были цветной телевизор на тумбе и светло-красные покрывала на двух кроватях.

Миссис Уитли осмотрела помещение, выдвинула и задвинула обратно все ящики, включила и выключила телевизор, разгладила складку на одном покрывале.

– Что ж, я просила номер посимпатичнее, и по-моему, мы его получили, – подытожила она, усевшись в викторианское кресло с высокой спинкой у кровати так, будто провела в отеле «Гибсон» всю жизнь.

Турнир должен был состояться на полуэтаже отеля в бальном зале Тафта [25] Уильям Говард Тафт (1857–1930) – 27-й президент США (1909–1913), уроженец города Цинциннати. – Бет нужно было всего лишь проехаться на эскалаторе. Миссис Уитли нашла неподалеку закусочную, где они позавтракали яичницей с беконом; затем она вернулась в постель с выпуском «Обозревателя Цинциннати» и пачкой «Честерфилда», а Бет пошла регистрироваться для участия в турнире. Рейтинга у нее по-прежнему не было, но на этот раз один из администраторов за столиком у входа знал, кто она такая, и никто не пытался записать ее в группу новичков. Шахматистам предстояло играть по две партии в день с контролем времени 120/40, что означало два часа на сорок ходов.

Бет, заполняя бланк, слышала низкий мужской голос, доносившийся из распахнутой двухстворчатой двери – в зале Тафта дверей было много. В проеме виднелась часть просторного помещения, где для шахматного турнира уже выставили длинные ряды столов, пока пустовавшие. Несколько мужчин прохаживались между ними.

Когда Бет вошла в зал, ее внимание сразу привлек чудной человек, развалившийся на диванчике; ноги в черных ботинках он водрузил на кофейный столик.

– …А ладья скакнула на седьмую горизонталь, – говорил человек низким голосом. – И встала эта ладья, мужики, у него как кость в горле. Он на это дело посмотрел и полез за бумажником. – Рассказчик откинулся затылком на спинку дивана и громко расхохотался глубоким баритоном. – Отмусолил двадцать баксов!

Было еще рано, в зале собралось всего около дюжины игроков, и за столы с разложенными на них картонными шахматными досками еще никто не садился. Все слушали баритона. Выглядел он лет на двадцать пять, носил тонкие черные усики, оброс многодневной щетиной и был похож на пирата. На нем были грязные джинсы, черная водолазка и шерстяная кепка, надвинутая до густых бровей. Смуглые руки покрывали царапины.