Ольга Лазорева - Я — порнозвезда

— Ты уже сбросил плавки, — прошептала я, обхватывая член пальцами и слегка сжимая его.

Ден закрыл глаза и тихо застонал. Потом приподнял меня, резко стянул трусики и положил спиной на край бассейна, широко разведя мои ноги…

Затем мы продолжили на песке, потом опять в воде. И, наконец, перешли в его комнату. Я выползла оттуда под утро совершенно обессилевшая.

Проснулась я около полудня и какое-то время лежала в недоумении. Что я вчера вытворяла?! И главное, никаких угрызений совести. И даже какое-то мстительное удовлетворение от содеянного. Потом я встала и привела себя в порядок. Но все тело ломило. Никогда с мужем у меня не было такого бурного секса.

— Главное, убрать презервативы, — спохватилась я и отправилась к бассейну.

Собрав все использованные резинки, я удивилась их количеству.

«Ну и потенция! — подумала я. — Это что-то не вполне нормальное. У него в комнате еще, наверное, столько же. И я даже не знаю, кто он и чем занимается. Совсем голову потеряла!»

Стас и Кира появились после трех, вслед за ними выполз и Ден. Мы выпили кофе и съели пиццу, которую я заказала. Потом ребята решили уехать. Я их не удерживала. Позвонила в охрану, и машину им подогнали прямо к дому. Расцеловавшись с Кирой, я помахала парням и с легкой грустью наблюдала, как они усаживаются в машину. Невыносимо захотелось уехать вместе с ними. Но через мгновение мой порыв прошел. Ден опустил стекло и посмотрел на меня с очень странным выражением. Потом что-то сказал Стасу, сидящему за рулем, выбрался из машины и подошел ко мне. Он прищурил глаза, внимательно меня оглядывая. Я молчала, ожидая, что он скажет.

— Мы ведь видимся не в последний раз, детка, — начал он и улыбнулся.

— Понятия не имею, — ответила я немного грустно.

Меня, наконец, начала мучить совесть.

— Ты, конечно, богата, — продолжил Ден странным тоном, — но чтобы ты не чувствовала, что изменила мужу, я хочу заплатить тебе за услуги как шлюхе. Поверь, это единственный путь избежать для тебя неприятностей.

Я стояла, приоткрыв рот и не веря своим ушам. Ден сунул что-то в карман моей шубки, развернулся и устремился к машине. Кира махнула мне, улыбнулась, и они поехали. А я продолжала стоять в столбняке. Потом, сунув руку в карман, достала стодолларовую купюру и начала хохотать. И уже в своей комнате расплакалась.

Почему он это сделал? Но и в самом деле этот жест каким-то образом разгрузил меня психологически. А может, в душе я действительно продажная шлюшка? И когда Виктор вернулся домой через два дня и спросил, как я тут повеселилась, я смогла смотреть ему в глаза абсолютно спокойно.

В марте я попыталась поговорить с Деном. Когда позвонила ему, то он сразу предложил хороший трах.

— Но послушай, — нервно ответила я, — ведь мы даже незнакомы, я ничего про тебя не знаю.

— А зачем тебе это нужно? — насмешливо спросил он. — Роман с богатой и замужней мадам меня не интересует. Мне проблемы не нужны, понимаешь? Мне нравится иметь тебя как обычную проститутку. А платить тебе — это гениальная идея, не находишь?

И он расхохотался. Я отключилась и решила больше ему не звонить. И даже номер удалила.

«Проституция — продажа женщинами своего тела для обеспечения себя средствами существования».

Шлюха готова с любым спознаться за сходные деньги, Тело неволит она ради злосчастных богатств. Все ж ненавистна и ей хозяина жадного воля — Что вы творите добром, по принужденью творит. Лучше в пример для себя неразумных возьмите животных. Стыдно, что нравы у них выше, чем нравы людей. Платы не ждет ни корова с быка, ни с коня кобылица, И не за плату берет ярку влюбленный баран. Рада лишь женщина взять боевую с мужчины добычу. За ночь платят лишь ей, можно ее лишь купить. Торг ведет состояньем двоих, для обоих желанным. — Вознагражденье ж она все забирает себе. Значит, любовь, что обоим мила, от обоих исходит, Может один продавать, должен другой покупать? И почему же восторг, мужчине и женщине общий, Стал бы в убыток ему, в обогащение ей?

«Я красива, ты — тоже, мы заработаем столько, сколько захотим, душенька. Но не надо ни к кому привязываться, помни об этом. Сегодня — один, завтра — другой, надо быть шлюхой, дитя мое, шлюхой душой и сердцем. Что касается меня, — продолжила она, — то я, как видишь, настолько стала ею, что нет ни исповеди, ни священника, ни совета, ни увещания, которые могли бы вытащить меня из этого порока… Я пошла бы показывать задницу, позабыв о всякой благопристойности, с таким же спокойствием, как выпила бы стакан вина. Подражай мне, Франсон, мы заработаем на мужчинах; профессия эта немного трудна поначалу, но к этому привыкаешь. Сколько мужчин, столько и вкусов; тебе следует быть готовой ко всему. Один хочет одно, другой — другое, но это не важно; мы для того, чтобы слушаться, подчиняться; неприятности пройдут, а деньги останутся».