Кевин Кван - Проблемы безумно богатых азиатов

— Ну, твоя мама всегда выводила меня из себя, — буркнул Чарли, накладывая еще одну большую порцию гинатаанг-сугпо161 на чесночный рис.

— Я знаю. Но это не ее вина. Она говорила мне ужасные вещи, но я уже ее простила. Она сама себя разрушает. Мама родилась во время Второй мировой войны, в разгар самых невообразимых ужасов, творившихся в Сингапуре. Как могла она не впитать весь опыт моих бабушек и дедушек? Моего деда японцы бросили в тюрьму, и он чудом избежал расстрела, а бабушка тайно помогала Сопротивлению, при этом только-только родила и с трудом удерживалась от самоубийства.

Чарли покивал:

— Все детство моей матери прошло в концлагере Эндау в Малайзии. Ее семья была вынуждена питаться подножным кормом, они чуть не умерли от голода. Я уверен, что именно поэтому моя мама стала такой, как сейчас. Она заставляет повара экономить, покупая в супермаркете трехдневный хлеб со скидкой, но потратит тридцать тысяч долларов на пластическую операцию для своей любимой рыбы. Это совершенно иррационально!

Астрид смотрела на мирную бухту под террасой.

— Ученые говорят о том, как мы наследуем проблемы со здоровьем от наших родителей через гены, но мы также наследуем всю эту боль и страх, поколение за поколением. Я понимаю, что реакция моей мамы связана с ее страхами, но главное — я не несу ответственности за ее боль. Я больше не буду делать ее страхи своими, и я не хочу передавать их своему сыну!

Чарли смотрел на Астрид, размышляя над ее словами.

— Мне нравятся твои рассуждения, но вынужден спросить — кто ты, прекрасная незнакомка? Ты говоришь на совершенно ином языке.

Астрид загадочно улыбнулась:

— Должна признаться, я провела тут последние пять недель, но не в одиночестве. Уехав из Сингапура, я рванула в Париж повидаться со своим старым другом Грегуаром. Он рассказал мне об одной своей приятельнице, которая живет на Палаване. Вот почему я сюда приехала. Вообще-то, я стремилась быть подальше от Азии, меня манило Марокко, одно местечко в горах Атласа. Но Грегуар настоятельно рекомендовал увидеться с его приятельницей.

— Кто это?

— Ее зовут Симона-Кристина де Айала.

— Она связана с Педро Пауло и Эванджелиной в Гонконге?

— Оказалось, они двоюродные родственники, это большой клан. Я не знаю, как описать ее. Некоторые люди называют ее целителем-энергетиком. Для меня она просто очень мудрая женщина, и у нее красивый дом на соседнем острове. Мы встречались почти каждый день с тех пор, как я приехала сюда, и вели потрясающие разговоры. Она помогала мне во время сеансов медитации, которые привели к невероятным прорывам.

— Типа? — Чарли забеспокоился, что Астрид попала под влияние какой-то шарлатанки.

— Ну, самое главное — я прожила всю свою жизнь, пытаясь предугадать страхи моих родителей и быть идеальной дочерью любой ценой, выверяя каждый свой шаг, никогда не общаясь с прессой. И посмотри, что в итоге? Прячась за этим фасадом совершенства, стараясь сохранять свою личную жизнь и свои отношения в тайне, я на самом деле причинила гораздо больше вреда, чем если бы просто жила своей жизнью.

Чарли кивнул с облегчением:

— На самом деле не могу не согласиться. Мне всегда казалось, что ты всю жизнь прожила в тени. Ты безумно умна и талантлива и могла бы добиться потрясающих успехов.

— Знаешь, сколько моих планов в самом зародыше было растоптано родителями? Когда я окончила колледж и получила прекрасное предложение от Ива Сен-Лорана о работе в Париже, мне велели вернуться домой. Тогда же родители не позволили мне открыть свой модный бренд — эта профессия казалась им слишком заурядной. Ладно, я решила заняться чем-то вне мира моды, например ужасными проблемами торговли людьми и детской проституции в Юго-Восточной Азии, но отец с мамой и слышать не желали об этом. Единственное приемлемое занятие для Астрид Леонг — просиживать штаны в совете директоров некоторых хорошо проверенных учреждений, да и то лишь в суперзакрытых комитетах, подальше от глаз общественности. Такое впечатление, что моя семья на протяжении поколений стеснялась собственного состояния, боялась обвинений в том, что мы богатые и вульгарные показушники. Для меня же деньги означают, что нам повезло и мы можем творить добро для этого мира, а не прятаться от него!

Чарли взволнованно захлопал в ладоши:

— Поехали домой, Астрид. Поехали, мы сделаем это вместе. Я знаю, ты была немного не в себе, когда писала то письмо, и я вообще забуду, что получил его. Я хочу быть с тобой. Хочу, чтобы ты стала моей женой, жила своей жизнью и была той женщиной, какой пожелаешь сама.