Авраам Иегошуа - Поздний развод

Пора было двигаться или следовало дождаться каких-либо сообщений?

Левана, вернувшись, сообщила мне: Горен настаивает, что отправил на мое имя чек четыре дня тому назад. От мысли, что чек на сотню тысяч, посланный на мое имя, будет теперь неизвестно сколько переходить из рук в руки почтовых идиотов, я чувствовал, что вот-вот просто рехнусь. Только позавчера я спросил его, послал ли он чек заказным письмом, с распиской. И оказалось, что подобная мысль даже не пришла ему в голову. Когда он десять лет тому назад стоял под хупой со своей избранницей, ему, похоже, тогда не приходило в голову, что настанет час, когда ему захочется дать ей коленом под зад, и как можно быстрее. Ну так что – мне пора в путь или все-таки дождаться почты?

Какая вокруг тишина! Что происходит? Я что, сегодня никому не нужен? Никто никого не прикончил этой ночью? Никто не был обворован, ничего не взломано, никто не запустил лапу в казну? Мошенники – исчезли? Никто не хочет продать квартиру или арендовать что-нибудь? Есть немало читателей газет, уверенных, что половина Израиля занимается лишь тем, что обеспечивает нам, адвокатам, средства для безбедного существования.

Им стоило бы прийти сюда и посмотреть, какая тишина стоит сейчас в адвокатских конторах. Да, многие из нас похожи на волков, но сейчас, в отсутствие добычи, мы все сидим и щелкаем зубами. В том числе и я… А раз так, то я отправляюсь проведать своего подопечного убийцу. А оттуда – в психушку. Очаровательный маршрут, правда?

Все хорошо, Левана, я уже ушел. Если чек все-таки появится, положи его на депозит в банк прежде, чем он будет аннулирован. И когда ты согреешься, намочи тряпку и сотри грязь с нашей вывески – там, внизу; неряшливый вид не делает нам чести. Во всем мире люди склонны считать адвокатов живодерами.

Внезапный звонок телефона. Готов поклясться, что это дело семейное, а потому я даю знак Леване, чтобы именно она взяла трубку. Кроме всего прочего, она должна побольше двигаться, чтобы мышцы у нее совсем не атрофировались. Часть ее зарплаты идет именно на это. Что ж до меня, то я тоже тренирую свою волю, желая отучить себя от былой привычки самому отвечать на каждый звонок, – согласитесь, что люди с большим уважением относятся к тому, в чьем распоряжении есть секретарша.

Я не ошибся. Звонил Цви из Тель-Авива. Возбужденный. Несколько минут тому назад он разговаривал с Яэлью, которая сказала ему, что я отправился по делам совсем один, и он полагает (и действительно, почему бы ему не полагать тоже), что, вне всякого сомнения, кто-то из родных должен сегодня меня сопровождать, а поскольку я отказался от помощи Яэли, то эту миссию он возлагает на себя и вот-вот явится к конторе, отложив абсолютно все (интересно, что он мог бы при необходимости отложить?) – да, он откладывает все и спешит мне на помощь, поскольку дело предстоит деликатное и завершить его нужно тонко, ибо речь не идет о формальном акте, тем более что специально приглашен доктор, который поможет в случае эмоционального всплеска, способного возникнуть в момент, когда она услышит, что он находится в Израиле, – и нет сомнения, что это болезненно ранит ее…

Я слушал его, не прерывая. Он звонил из Тель-Авива, и счет за разговор придется оплачивать ему самому; неплохо было бы понять, из-за чего весь этот переполох. Он говорил и говорил. Он мог говорить все что угодно. Я слушал. Говорить он имел право. В этой семье царило убеждение, что в детстве у него были проблемы с развитием и что он был очень привязан к матери, – утверждение, которому за много лет нашего знакомства я не нашел доказательств. Но как теория… На практике же с тех пор, как несколько лет тому назад она оказалась в сумасшедшем доме, они с братом исполняли пятую заповедь исключительно по телефону, а его брат тоже всегда мог присоединиться, если хотел. Голос крови… Во мне он молчал. Я был чужой, и я благодарил Всевышнего, что в моих жилах не было ни одной капли ее крови, – может быть, именно поэтому я навещал ее чаще, чем оба ее сына. Вместе взятые. И вот теперь они полны решимости вмешаться в мои дела.

– Ты слышал, что я сказал, Кедми?

– Не дергайся. Либо я сам пойду и увижусь с ней, или я выхожу из игры. Можете найти себе другого адвоката. Это обойдется вам тысяч в пятьдесят только за то, что вы обратились к нему. Плюс налоги. Вы до сих пор, я вижу, не поняли, как неслыханно вам повезло, что я со своим бизнесом оказался членом вашей семьи. Если бы меня не существовало, вам пришлось бы выдумать меня. Вы очень заблуждаетесь, полагая, что я всего-навсего большой придурок с хорошо подвешенным языком. У вас нет исключительных прав ни на боль, ни на хорошее воспитание.