Иеремия Готтхельф - Всяческие истории, или черт знает что

Внутри, как обычно, было полно народу. Бенц, однако, не стушевался, сел на лавку и принялся ерзать и теснить соседей, пока барышня не поместилась рядом с ним; чем больше соседи ворчали, тем больше он посмеивался, такое у него было заведено обхождение. Он спросил красного, из лучших. Когда вино принесли, он обратился к барышне: «Тебе чаю?» Та ответила, что ей все равно. Бенц и так чувствовал себя королем, а заказав вина и чаю, и вовсе уподобился своему бывшему хозяину Хансу из деревни. Когда мимо проходил знакомый, а то и крестьянин или крестьянка из зажиточных, он не мог удержаться и заговаривал с ними. «Смотри-ка, Анне-крошка, смотри-ка, Ханс, как жизнь?» Ханс или Анне-крошка отвечали: «Да уж не переживай! Потихоньку! Ты благородным что ли заделался? Уж дай знать, как в монахи подашься». Большинство же, чтобы положить предел злым шуткам, делали небольшой глоток вина из его бутылки и ставили стакан обратно. Бенца это бесило и он кричал: «А ну-ка освежи! Или ты думаешь, я вполовину плачу? Еще чего… я ничем не хуже каких-нибудь крестьянских сынков, вот что!..»

Вел себя Бенц так, будто денег у него куры не клюют, на вино не скупился, но все больше и больше впадал в обычное ворчливое состояние и брюзжал о проклятых крестьянах, а когда барышня сказала, что неплохо бы чего-нибудь перекусить, Бенц ответил: «Ты как хочешь, а я вот не собираюсь весь день на одном месте рассиживать, мне дальше пора. Скажи-ка, подруга, сколько ты мне должна за угощение?» «Ах вот оно что! Четыре раза по полмеры по двенадцать баценов да за два чая. Всего двадцать девять баценов». «Что, хм… а кажись, всего пару раз обнесли!» «Нет, Бенц, — сказала барышня, — приди в себя! Четыре раза приносили». «Так заплати за два, если Такая умная, ты не меньше моего выпила. Да смотри, все по-честному!» «Ох, заплачу за полушку, мне-то что», — тихонько сказала девушка. «Чего, полушку? За две плати, слышишь!» «Ты, Бенц, меня сам выпить позвал». «Какая, к черту, разница, позвал или нет, — за половину, будь добра, плати! Тем более, ты с кельнершей водишься и все у вас пополам. Делай что хочешь, а только ты меня слышала!» Барышня едва не плакала: сначала за одно заплати, теперь за другое, вот так пригласили! С другой стороны, прогуляться с Бенцем под руку — это что-то да значит! «Приходите еще!» — крикнула им кельнерша вдогонку. «Черта с два, карга ты этакая!» — ответил Бенц.

На улице барышня спросила: «Куда пойдем, в “Медведя” или в “Корону”? И там, и там — танцы». «Да будь ты проклята и ступай, куда пожелаешь! Я своей дорогой иду», — сказал Бенц и отправился вперед. Девушка в недоумении смотрела ему вслед, как мальчик смотрит вслед птице, которую держал в руке, пока та не упорхнула выше крыши.

Бенц локтями проложил себе путь под часовой башней, перед «Медведем» едва не налетел на неуклюжего торговца пряжей, взобрался по лестнице и вломился в залу. На постоялом дворе пришлось ему всех угощать, здесь же пусть все его угощают, вот как он думал. Он медленно прошелся вдоль столов, но желающих не нашел. Однако Бенц не растерялся: он останавливался перед каждым знакомым лицом и не уходил, пока ему не нальют. После чего, не поблагодарив, отправлялся дальше. Ничего это не стоит, говорил он, эта сволочь — трактирщики — специально берут стаканы и мерку поменьше. Так он и болтался, пока хозяин не велел ему садиться за какой-нибудь стол или проваливать; а то путается у обслуги под ногами и не дает пройти. «Отвали! — буркнул Бенц. — Ты кто такой, чтобы мне приказывать? Мешаю или нет, тебе-то что за дело!»

Однако все же высмотрел там, где люди сидели поплотнее, какого-то знакомого, перед которым стояло вино и мясо. Здесь-то он и перекинул через стул левую ногу, подтянул правую, уперся локтем, посох засунул между ног, спросил знакомого: «Что тут у тебя?», схватил в кулак мясо с его тарелки и отправил в рот, а затем сказал, что уж думал, что помрет с голодухи, после чего осушил стакан. «Тебе чего-нибудь подать?» — спросила кельнерша. «Не твое дело, поцелуй меня в зад!» — огрызнулся Бенц. «Чье же, как не мое? — ответила она. — Если ничего не заказываешь, не занимай места и отправляйся на улицу, и сиди там сколько влезет». «Проваливай!» — сказал Бенц. «Тогда позову хозяина». «Ну ладно, принеси чего-нибудь!» «Чего же?» — спросила кельнерша. «Да уж чего получше, корова ты такая! — ответил Бенц. — Винца да пожрать чего-нибудь!»

Принесли разбавленного вина и жесткого, как подошва, мяса с хлебом — кто неласков с обслугой, обычно дорого за это платит. Бенц заявил, что сегодня белого вина пить не намерен и хлеба есть тоже, и потребовал красного с калачом. «Сразу надо было говорить, — сказала кельнерша. — Буду я еще из-за такого дурня два раза бегать». «Поцелуй меня в зад!» — ответил Бенц. Тут его внимание привлекли всевозможные яства на другом конце стола — салат, свиной окорок, пирог. А уж чего его глаза увидели, на это он сразу разевал рот, так что немедля закричал: «Нет, вы посмотрите только, ах ты ведьма, давай тащи, что у них!» — все это с набитым ртом, глотая вместе с кусками целые слова.