Иеремия Готтхельф - Всяческие истории, или черт знает что

И вот однажды, а жара стояла просто невероятная, пришлось ему отправиться через один из оврагов между холмами, что отделяют Хёхштеттен от Валькрингена и идут от самого Биглена вплоть до Эмме. Направлялся он то ли в Обергольдбах, то ли в Арни, а может, и в Ландисвиль, уж не знаю. Шел он по своим делам; некоторые крестьяне призывали его за советом, потому как Мюлезайлер человек был известный и все, что он говорил, ценилось на вес золота, как если бы это сказал сам священник.

Когда он поднимался на гору, наступил уже поздний вечер и черные тучи заволокли небо. Вечер перешел в ночь, а луна так и не продралась сквозь сумрак; было так темно, что не разглядеть и вытянутой руки, а на елях не шелохнулось ни единой ветви. Впрочем, дорога была Мюлезайлеру настолько же знакома, как и путь из одной комнаты его дома в другую, так что он совершенно спокойно продолжал идти в ночной духоте. В голове у него снова ворочались мрачные мысли, он размышлял о путях Господних, справедливы они или нет, и чаша несправедливости неуклонно ползла вниз; ему все отчетливее казалось, что народ-то прав, что не ходит к вечерне и бросил молиться, — так же, как Господь отвернулся от него. Перед глазами, словно скала, встали все семейные несчастья. Всего лишь год назад все у него было хорошо, он был окружен счастьем, а теперь погряз в горестях и ничего, кроме дальнейших бед, перед собой не видел. Так он и шел, погруженный в безрадостные раздумья, долго, долго, а дорога все не кончалась, а Мюлезайлер все шел и шел, и не обращал на дорогу никакого внимания. Но в конце концов все же приметил, что давно уж должен был не только подняться на гору, но и пройти через чащу, а конца пути не было видно, да и вообще, он ни малейшего понятия не имел, где находится.

Он явно заблудился и принялся искать дорогу. Он шел и шел, но выйти никак не мог, наконец отчаялся и присел на прогалине, где не было над ним сосен, а лишь черные тучи ползли по небу. На этом пне он и решил дожидаться утра. Человек он был не из пугливых, а даже если и верил во многое, во что сейчас никто уж не верит, то и боялся этого всего куда меньше, чем многие неверующие в наши дни, к тому же на все у него была присказка да храброе сердце. Терять ему было совершенно нечего, а такого просто так не возьмешь!

Так он и сидел в глубоких раздумьях, добрый и злой дух боролись в нем между собою, и он все сильнее склонялся к тому, чтобы осудить Господа, позабыв, что это Он судит нас, а не мы Его. Вдруг Мюлезайлеру словно бы послышался вдалеке щелчок кнута, между елей мелькнул проблеск огня, словно молния, все ближе и ближе раздавалось фырканье лошадей. Он схватился за нож и замер. Тут мимо него, словно ураган, с ржанием и криками, пронесся фельдфебель, судя по мундиру — из Базеля, а за ним — жирные господа из ратуши в длинных париках, а за ними — какое-то жуткое создание, почти как черт, но все-таки не он. Этот был куда крупнее черта, чуть ли не с ель ростом, без рогов, но уж волосы у него были, что еловые иглы. Огненным кнутом погонял он стонущих перед собой, так что неслись они, словно молния или комета.

Когда Мюлезайлер, притихнув и замерев, снова вперил взор в непроглядный сумрак, раздался голос — он и не знал, идет ли он с небес, или из ельника, а то и из-под земли, но голос этот, казалось ему, когда-то произнес: “Адам, где ты?” Этот голос спросил: “Мюлезайлер, о чем помыслы твои и что ты видел?”

Мюлезайлер молчал; каким бы храбрым ни было его сердце, а только и оно пустилось в галоп. Голос возвысился до громовых раскатов, когда они перекатываются от скалы к скале, и спросил: “Мюлезайлер, о чем ты думаешь?” “О справедливости Божией”, — пробормотал Мюлезайлер. “Мюлезайлер, что ты видел?” — пророкотал голос. “Чудище с огненным кнутом, городских старейшин и фельдфебеля из Базеля, заезжавшего к нам несколько месяцев тому”, — ответил Мюлезайлер, на этот раз посмелее и поувереннее. “Вот и пораскинь мозгами!” — раздался голос где-то над ним. “Не могу”, — был ответ. “Знай же, мне о тебе хорошо известно и настроения твои тоже, — произнес голос. — Не хочу, чтобы ты пропал ни за грош, ты ведь один из лучших. Тебе предназначено наставить народ на путь истинный, чтобы до всех дошло: воля Моя не ваша, и помыслы Мои не ваши, ибо пути Мои неисповедимы. Потому-то я и отправил тебя в этот крестный путь, которым грешники, погоняемые огненным кнутом, идут из Базеля в Ротенталь. Ты видел, все заносчивые и жестокосердные будут наказаны, все они будут отданы на забаву ротентальцам, пока Я не возьму их судьбу в свои руки. Эти базельцы, что столь жестоко обходились со своими земляками, недавно умерли и теперь должны отправиться туда, чтобы испытать муки, что ожидают всех черствых сердцем. В эту ночь в Ротенталь отправится еще множество нечестивцев из разных мест, все со своими конвоирами, что отыскивают и гонят их сюда, словно пастухи стада в горы. Других ты не видел, но путь из Базеля проходит как раз тут. Передай людям, что Я все еще над ними владыка и караю жестокость, и пусть они снова уверуют и служат Мне, дабы не стать еще несчастнее, чем сейчас, когда приходится терпеливо сносить нужду, дабы воссияло над ними очищающее пламя справедливости”.