Иеремия Готтхельф - Всяческие истории, или черт знает что

«Привет вам от Ханса аб Гютча, благочестивый отец, — ответил Курт, — он указал мне путь к вам». Тут отшельник весь сжался — не хотел он говорить о грехах подобного рода в присутствии стряпухи господина священника, пусть других грехов перед нею и не стыдился. Но пришел в себя, предложил юноше спешиться и присоединиться к трапезе, которую послал благочестивый господин священник из Целля, пусть ему даже это было и невдомек.

Отшельник думал, как бы поскорее спровадить кухарку и всячески намекал ей, что пора бы отправляться домой, та же вела себя так, будто ничего и не замечала; ей явно по душе пришелся Курт, статный и дюжий парень, а когда он случайно спросил, далеко ли до Целля, она вызвалась показать дорогу. Лишь услышав, что Курт не хотел бы отправиться вместе с ней и что им с отшельником кое-что надо обсудить, и не для ее ушей это дельце, она вскочила, бросила холодный взгляд на отшельника и решительно ничего не ответила на его приглашение убираться подобру-поздорову. Тем дружелюбнее, однако, обошлась она с Куртом, которого настоятельно просила зайти в гости, когда прибудет в Целль. Когда она наконец отправилась в путь, отшельник осклабился ей вслед, но ничего про нее не сказал, а стал расспрашивать о своем друге. Курт рассказал о постигшей их неудаче, как нужда заставила его отправиться в эту долину и что никакого иного места, где можно было бы скрыться, ему неизвестно.

Отшельник задумчиво покачал головой, уточнил, где Курту удалось оторваться от погони и кто его мог видеть, и наконец сказал: «Здесь ты не в безопасности. Я уже давно слыхал о гневе господ на тех, кто столь нахально вмешивается в их дела, но никогда не думал, что Ханс, этот старый лис, занимается подобным сумасбродством; и все же я сильно удивлен, что он все-таки угодил в ловушку. Они пойдут по твоим следам так далеко, как только смогут, в этом все господа едины. Отдали бы вы кому-нибудь из них часть добычи, тогда могли бы рассчитывать на защиту в его владениях, он и искал бы вас вместе со всеми, да вот только найти бы не смог. Здесь тебе не скрыться, никакого уважения к святым эти господа не питают, тем более, если затронуты их интересы; от крестьян я бы тебя может и защитил, в них живет еще истинная вера. А вот господам я освящаю скот, да готовлю кой-какие снадобья, а все ж таки смотрят они на меня косо, к тому же и священники точат на меня зуб и проповедуют мнимую святость так громко, что в горах обвалы; все это от зависти, хотя не знают и половины того, что мне приносят. Да только пусть их проповедуют, чем больше проповедей, тем более верующий приходит ко мне народ, тем меньше у него страха перед истинной верой. Но именно поэтому я должен хитрить и не давать врагам ни малейшего повода, иначе беда, в которую попал Ханс, по сравнению с моим положением, покажется детской забавой. Ешь, пей, а я пока скажу, где тебе надежней всего схорониться.

Поезжай вверх по ручью до того самого места, где из земли бьет ключ, поднимись на холм и окажешься в Лангентале; на самом верху, у края долины стоит церквушка, а над ней увидишь крепость; ты окажешься там еще до заката. В крепости живет рыцарь, старой закалки человек, — днем на коне, ночью чаша в руке. Хлебосольнее и храбрее его не сыскать, однако же он и не церемонится; что его злит, он крушит, а если ему чего-то хочется, он это берет; кто сможет найти к нему подход, будет жить как у Христа за пазухой. Зовут его Бартли фон Лютернау. Была у него богатая родня, у которой он ходил в долгу; поскольку детей у них не было, он надеялся им наследовать, а потому о выплате долга не заботился — наоборот, с каждым днем все увеличивал его. А когда родня ничего уже ему давать не пожелала, он собрал людей, отправился к родным и поклялся не уходить, пока не добудет денег. Престарелые родственники люди были брюзгливые, они и слышать ничего не желали; а потом и вовсе бес их попутал и отдали они все свое имущество, а заодно и деньги, что причитались Бартли, на возведение монастыря Святого Урбана. Можешь себе представить, каково было племянничку, все силы рая и ада призывал он против такой щедрости, но все напрасно; угрожал, что спалит все от Лютерна до Святого Урбана, но его только подняли на смех, да еще и потребовали вернуть старые долги. Так он рассвирепел и решил сам собрать причитающееся, в том числе, и украденное у него добро, и с тех пор пребывает в постоянной распре с монастырем. В ближайшие дни собирается он отправиться в большой поход, чтобы вернуть себе все, что его по закону и совести. Ты ему пригодишься, скажи только, что послал тебя Пост из ущелья».