Олег Суворов - Любовь Сутенера

Похожим оказался и последний в тот день клиент, но его я помню довольно плохо, поскольку к тому времени уже почти прикончил свой ящик пива и изрядно осоловел.

Когда рабочий день был закончен и денежки подсчитаны, за нами, по моей высказанной заплетающимся языком просьбе, заехал Анатолий.

— Однако, ребята, здорово же вы оба набрались! — только и сказал он, удивленно качая головой.

После этого погрузил нас в свою «Тойоту» и отвез домой. В пути мы с Катюхой дремали на заднем сиденье, нежно привалившись друг к другу.

На второй день, едва похмелившись, Катюха принялась отрываться на полную катушку — с ее-то здоровьем бывшей спортсменки она могла позволить себе и двухнедельные загулы. Я же, напротив, почувствовал себя хуже прежнего — особенно сидя на кухне и непрерывно свирепея от звуков того, как в соседней комнате веселится моя подруга, с невероятной легкостью и бесстыдством ублажая всякую сволочь, способную за это заплатить. О боже, да что же это мне так тяжело? А то я не знал, кто такая Катюха, когда предлагал ей жить вместе! Что за проклятая особенность характера — так быстро привязываться к женщинам, с которыми живу вместе!

Среди клиентов этого дня мне особенно запомнились три типа. Во-первых, довольно симпатичный мужик средних лет с чеканным профилем, живо напомнившим мне портрет Юлия Цезаря. Кстати, и действовал он так же четко и быстро — пришел, увидел, поимел. По его собственному комментарию, которого у него никто не просил, Катюха отработала свою «сексуальную смену» «весьма четко и профессионально, но без особого вдохновения. Впрочем, я не в обиде, — добавил он, — поскольку пришел сюда не за изощренным сексом, а всего лишь понизить уровень тестостерона».

Вторым оказался развеселый и фамильярный господин лет пятидесяти, который, прежде чем удалиться в комнату Катюхи, зачем-то счел нужным познакомиться со мной, представившись Владимиром Сергеевичем Колченогиным — «директором по новым проектам» одного солидного издательства. Этот потрепанный жизнью зайчик трахался так, что стены ходуном ходили, а кровать скрипела жалобнее, чем корова мычит под быком. Я даже не удержался и осторожненько заглянул в комнату с помощью маленького Катюхиного зеркальца, которое подхватил с подзеркальника в прихожей.

Огромная мужская спина была покрыта пятнами густой черной шерсти, что делало ее похожей на шкуру леопарда, а на плечах энергично приплясывали женские пятки. Звуки, издаваемые мужчиной, походили на яростное хрюканье кабана, а вот Катюха, явно подражая героиням порнофильмов, использовала и членораздельную речь: «Да, да!», «Еще, еще!»

Короче, Колченогин трахался как дикий вепрь, вот только чаевых почему-то не оставил, скотина!

Третьим клиентом, к моему величайшему изумлению, оказалась застенчивая лесбиянка! Это была высокая, немного сутуловатая девица со смуглой кожей, короткой стрижкой и весьма красивым, хотя и несколько унылым лицом. Округлые женские бедра были обтянуты джинсами, зато свободного покроя пуловер маскировал маленькую неразвитую грудь.

— От меня ушла горячо любимая подруга, — зачем-то принялась объяснять она, хотя я ее ни о чем не спрашивал, — причем для разрыва наших отношений не было ни малейшего повода, кроме вздорности ее характера…

— Нет проблем! — радостно заявил я, впервые почувствовав некоторое облегчение. — Прошу!

К подобному персонажу мне ревновать не пришлось, поэтому следующие два часа я сполна насладился душевным покоем. Да и Катька с ней, кажется, подружилась, поскольку проводила до самой двери и даже поцеловалась напоследок.

Зато уже следующий клиент вызвал у меня особое отвращение — это был немолодой мужик в массивных роговых очках, с какой-то противно-мягкой физиономией, «плюшевым» носом и вкрадчивыми манерами. Он живо напомнил мне заведующего кафедрой марксистско-ленинской философии, с которым у меня в свое время, еще на втором курсе, было немало неприятностей. Не знаю уж, что он там вытворял с Катюхой, но эта дуреха стонала громче и сладострастнее обычного. Потом, правда, объяснила, что делала это исключительно по просьбе клиента, у которого был «такой вялый, что еле входил».

— Представляешь, этот говнюк оказался профессором социологии, — добавила она, — причем первые полчаса мы с ним ничего не делали, только интеллигентно пили кофе и беседовали о кино и литературе. Зато потом, когда он на меня залез, то потребовал грубого секса.

— Что это значит?