Олег Суворов - Любовь Сутенера

Все это лишний раз свидетельствовало в пользу очевидной истины — если бездарность неизменно скучна, то талант всегда интересен! Поэтому настоящий писатель ухитрится сделать увлекательный роман на самом скучном материале вроде повседневной жизни заводской бухгалтерии или воспитательниц детского сада, в то время как графоман создаст зануднейшую тягомотиму, даже описывая похождения флибустьеров, знаменитых куртизанок или блестящих прожигателей жизни! При известной степени бездарности можно сделать скучнейший фильм даже из «Трех мушкетеров»!

«Будь моя воля — и я бы под угрозой расстрела запретил ему писать что-нибудь другое, кроме поздравительных открыток, — подумал я, со вздохом откладывая роскошно изданный роман, который почему-то назывался «Гобой». — Да этот хмырь глупее собственного компьютера!»

Но на презентацию все-таки поехал — любопытство замучило. Мой «друг-литератор» оказался настолько любезен, что специально заехал за мной на своей машине. Видимо, ему нужно было выговориться, а я, как назло, оказался крайним! И вот он всю дорогу изводил меня жалобами на графоманов, к которым, разумеется, причислял и господина Котомкина!

«Во-первых, их всех роднит непоколебимая убежденность в уникальности и неповторимости собственной личности, а потому они стремятся к самовыражению, не задумываясь над тем, чем именно их убогие личности могут оказаться интересны окружающим, — вещал господин литератор, не отрывая глаз от дороги. — Отсюда вполне естественно следует второй признак — чем более явным является графоман, тем больше мы можем узнать о нем из его писаний. Далее, все графоманы считают себя гениями, а потому им особенно близок тот автор, автобиография которого состоит из подробных объяснений «почему я так мудр», «почему я так умен» и «почему я пишу такие хорошие книги».

«По-моему, это все есть в биографии Ницше «Ессе homo» («Перед вами человек» — лат. — Прим. литературного редактора ), — успел вставить я.

«Совершенно верно, — обрадовался литератор. — Кстати, все графоманы цитируют Ницше, хотя и не все, кто цитирует Ницше, — графоманы. Ну и наконец, как по когтю узнают льва, так графоманов легко узнать по диалогам, ибо они у них неизлечимо пошлые и банальные, поскольку построены по клоунскому шаблону: «Здравствуй, Бим!» — «Здравствуй, Бом!» — «Как твои дела, Бим?» — «Хорошо. А как твои дела, Бом?» — ну и так далее. И это особенно хорошо видно на примере современных российских теле-сериалов, расплодившихся на всех каналах быстрее кроликов. Беспомощность и бездарность их авторов невозможно скрыть ни обилием загорелых красоток в бикини, ни многочисленными взрывами и перестрелками. Тем более что все герои разговаривают одними и теми же, бесконечно банальными фразами. Порой даже складывается впечатление, что эти диалоги писали безнадежные двоечники… Между прочим, я тут недавно встречался с одним знакомым режиссером, так знаете, что он мне предложил?»

Я промолчал, надеясь, что он, наконец, заткнется и перестанет «грузить» меня своими проблемами, однако литератор был неумолим:

«Он предложил мне написать сценарий эротико-фантастического сериала о космических путанах! Как вы на это посмотрите?»

Я иронично пожал плечами:

«А что, дело хорошее… Вы даже можете пригласить меня на должность консультанта».

«Вы это серьезно?»

«Почему же нет?»

«Я над этим подумаю, тем более что мой режиссер на полном серьезе уверял, что это идея для голливудского блокбастера! Дескать, он еще не видел космического стриптиза, когда девушки, обнажаясь, вылезают из скафандров! А как вам история ракеты, доставляющей девушек по вызову на отдаленные межпланетные станции, где их поджидают оголодавшие по женской ласке астронавты? А съемки секса в условиях невесомости? А злобные интриги со стороны сексуально озабоченных инопланетян?»

«Короче, пора поднимать эротику на космический уровень! — хмыкнул я. — Ну что, когда мы, наконец, приедем?»

«Все, Сергей Иванович, уже приехали».

Сразу скажу, что общее чувство от этого вечера у меня осталось весьма двойственным — с одной стороны, любопытного было много, с другой — я вновь опозорился… Однако начнем по порядку.

Я заранее предчувствовал грандиозную сексуальную оргию, и господин Котомкин — тут надо отдать ему должное! — сумел устроить все наилучшим образом, организовав «разврат без вульгарности».

Для начала новоявленный «продолжатель традиций Толстого и Достоевского» радушно приветствовал своих гостей, собравшихся на обширной лужайке возле дома, и пообещал им «богатую культурную программу». Как и полагается на подобных мероприятиях, повсюду были расставлены столы с выпивкой, причем каждый стол оказался поделен ровно посередине: справа лежала уже надписанная книга радушного хозяина, слева улыбался приветливый официант. Пожалуй, только с этой затеей, продиктованной тщеславным желанием постоянно напоминать гостям о том, по какой причине они здесь собрались, господин Котомкин серьезно просчитался. Нет, гости охотно разбирали его книги, зато потом, изрядно подвыпив, забывали их в самых неподходящих местах, начиная от кустов и кончая клозетами.