Олег Суворов - Любовь Сутенера

— Ты кто?

— Свои, — сонно отвечал я, поворачиваясь на другой бок, — спи дальше, пьяное чудовище, и не забудь выключить свет. А если забыла, как меня зовут, то завтра представлюсь…

В другой раз получилось еще смешнее. Памятуя о том, насколько трепетно она относится к оставленной в провинции матери, мне было чертовски забавно услышать пожелание, трижды повторенное во время пьяного ночного бреда:

— X… тебе в рот, милая мамочка!

Вот тебе и тайны подсознания! Интересно бы узнать, что ей в этот момент снилось?

Дома Кэт выглядела весьма непритязательно — любила ходить в старом халате и тапочках на босу ногу, причем почему-то горбилась, как старушка, да еще принималась косолапить. Зато когда собиралась на вызов, то начиналось совершенно удивительное преображение, за которым я не раз и не два наблюдал — прическа, макияж, изящная, в тон подобранная одежда, — и вот уже моя Катюха выглядит не понурой домохозяйкой, а эффектной молодой дамой, готовой на самые пикантные похождения. Плечи сами собой распрямляются, походка становится бодрой, в глазах загорается лукавый блеск, а голос приобретает самые изысканно-нежные интонации… Чудеса, да и только!

Честно говоря, именно в результате подобных преображений во мне впервые зародилось смуглое чувство ревности. Ну, действительно, в то время как я вынужден терпеть ее в любом, пусть даже самом «разобранном» состоянии, клиент получает ее как конфетку — в исключительно аппетитной упаковке! Впоследствии я узнал, что это обычная проблема всех мужей, начинающих ревновать своих жен в похожих ситуациях. Отсюда совет молодым женам — если хотите активной половой жизни с мужем, то не опускайтесь до халатов и тапочек!

Поскольку между нами уже установилась определенная стадия откровенности, когда некоторые вещи, ввиду совместного проживания, скрывать просто невозможно, постольку я узнал о трех ее «постоянниках», которых она тайком от меня завела себе еще во время работы в моей фирме.

Первого она в шутку называла Нарциссом, поскольку, по ее словам, он настолько гордился своим членом, что ухаживал за ним намного тщательнее, чем за любой другой частью тела, и очень любил с гордостью демонстрировать всем приезжавшим путанам, при этом требуя непременного восхищения. А ведь мужику было далеко за пятьдесят! Бывший хоккеист, в свое время игравший с самим Старшиновым, он проявлял поистине сексуальную ненасытность. Стоило его жене куда-нибудь отлучиться, как он тут же переходил на другую сторону бульвара, где специально для этих целей снимал комнату у старика-пенсионера, и вызывал девушку — причем трахал ее всего минут десять-пятнадцать, не больше, после чего вручал пятьдесят баксов и звонил следующей. Все Катюхины подруги перебывали в лапах этого сексуального монстра! Причем бывший хоккеист тешил не только собственную похоть, но и страсть к подглядыванию своего квартиросдатчика. Глядя через неплотно прикрытую дверь на порнографические «живые картины», тот старикашка удовлетворял себя самостоятельно.

В отличие от «хоккейной скорострельности» второй из «постоянников» — некий доктор физико-математических наук, а ныне заместитель главы крупной страховой компании — обычно выписывал ее на всю ночь (как правило, это были выходные). Он поил Кэт дорогим вином, вел долгие и «умные» разговоры, но трахал только один раз, зато долго и упоенно — не менее получаса. После чего Катюха ложилась спать на специально купленную для нее кровать и возвращалась домой уже днем — со ста баксами в сумочке. Так продолжалось свыше года, после чего она случайно рассказала ему о только что вышеупомянутом «постояннике». Думаете, старый перестраховщик приревновал к бывшему хоккеисту? Как бы не так! Напротив, попросил ее присылать своих подруг и по собственному адресу.

Третьим был тот самый Фемистокл, о котором я уже рассказывал и с которым однажды совершенно случайно познакомился, причем он произвел на меня откровенно гнетущее впечатление. Будучи потомком старинного иудейского рода, почему-то носившего дворянскую фамилию, Фемистокл проявлял все признаки явного вырождения — то есть являлся ни к чему не годным ничтожеством, способным только жить на чужие деньги и подчиняться чужому влиянию. Именно из таких вырожденцев и получаются самые классические подхалимы (или, говоря современным языком, «шестерки»), а также прочие образцы мелкой уголовной сволочи.

Фемистокл удерживал при себе Катюху не столько деньгами (напротив, она его даже содержала!), сколько обещаниями жениться и прописать в отдельной однокомнатной квартире, которую он якобы специально разменял ради нее. Именно в этой квартире она не раз «зависала» по нескольку дней, предаваясь там самому бессмысленному и беспробудному пьянству, чем доводила меня до бешенства: во-первых, работа простаивала, во-вторых, именно мне потом приходилось пару дней приводить ее в чувство, выслушивая бесконечные жалобы на состояние здоровья.