Шейла Хети - Материнство

Вместо того чтобы увеличивать население мира, не лучше ли сказать: мы же вынесли урок из нашей истории, познав крайние формы жестокости, садизма и зла. И в знак протеста мы не станем делать больше людей – не станем рожать еще сто лет! – в отместку за преступления против нас. Отказавшись порождать новых агрессоров и новых жертв, наши лона сделают доброе дело.

Прошлым вечером я обедала со школьной подругой по имени Либби. Она недавно узнала, что беременна, и эта новость совсем ее не обрадовала. Отношения у нее были несерьезные, но внезапно все переменилось. Они стали присматривать квартиру. Пока Либби говорила, я вдруг увидела, что ребенок может стать ловушкой для нее и ее нового бойфренда – ловушкой новой жизни. Вокруг нее уже выстраивалась, как растущий город, архитектура. Устремлялись вверх небоскребы: новый бойфренд, новый ребенок, новые родственники, новый дом. В ней рос ребенок, а вокруг нее возводились стены.

Каждый раз, когда я слышу, что у кого-то из друзей появляется ребенок, мне кажется, что меня загоняет в угол, в еще более тесную ловушку, некая грозная сила. Понятно, что дети не могут появляться вечно, но сейчас они низвергаются, словно метеоритный дождь – или что там еще бьет по земле, – оставляя кратеры размером намного больше самих метеоритов. Эти кратеры, они повсюду, они вокруг, и никакой дом не спасет от этих благословенных даров, обращающих тебя в пыль, от этих звездных пылинок, этих тысячефунтовых малюток, нацеленных прямо на землю.

Я всегда думала, что мы – я и мои друзья – вместе идем в одну и ту же страну, бездетную страну, где вместе займемся миллионом дел. Я думала, что наши умы и души слеплены по одному образцу, что они не ждут подходящего случая, чтобы спрыгнуть с корабля, но теперь, когда они покидают меня, я чувствую, что так оно и есть. Я не должна думать, что они бросают меня, но было бы неправильно сказать, что это не ощущается как потеря и что я не боюсь наступающего одиночества. Как я могла считать, что мы все одинаковы? Не потому ли я начала задумываться о ребенке, что плавучая льдина, на которой мы стояли вместе, раскололась и я оказалась на крохотной льдинке, которая, как мне казалось, будет и дальше оставаться огромной, как целый континент? Мне и в голову не приходило, что я останусь на нем одной-единственной. Знаю, я не одна, но как доверять тем немногим, кто еще здесь, после такой ошибки в отношении других? Их массовое дезертирство стало для меня потрясением. Намеревались ли они изначально оставаться на этом бездетном континенте, а потом передумали? Или я ошибалась в них с самого начала?

Весь этот спектакль деторождения возмущает меня. Я вижу в нем отказ от жизни, недостаток любви к нам остальным, миллионам уже живущих сирот. Распахнув объятия, они повернулись к новой жизни, надеясь породить счастье большее, чем их собственное, вместо того чтобы заботиться об уже живущих. Это неправильно, это не по-доброму, когда всюду, куда ни глянь, видишь плачущего малыша, а мои друзья только тем и заняты, что приносят в мир новый свет. Конечно, я рада за них, но мне жаль нас остальных, для которых это радостное дезертирство стало настоящим ударом по зубам. Когда у кого-то появляется ребенок, этот кто-то поворачивается к ребенку. Нас, остальных, бросают на холоде.

Сегодня утром, выйдя в полотенце из душа, я увидела, что Майлз, уже почти одетый, стоит посреди спальни. Он улыбнулся и, танцуя пальцами в воздухе, спел песенку о двух птичках, которые любят меня.

На этой неделе он купил мне красивое пальто, сейчас на ночном столике стоят тюльпаны, и Майлз готовит мне обед, а пока я болела и лежала в постели, принес три шоколадных батончика, шесть бутылок газировки, травяной настой от кашля и настоящее лекарство и нарисовал на стене у кровати много-много сердечек. Кажется, я действительно нашла настоящую любовь.

Прошлой ночью у нас был секс. Так всегда: как только у меня овуляция, Майлз хочет меня трахнуть. В нем будто что-то срабатывает.

Мэри Стоупс, активная участница движения за контроль рождаемости начала двадцатого века, писала, что гетеросексуальные пары неправильно занимаются сексом, подстраиваясь под регулярные ритмы мужского организма, а не под плавающие ритмы женского. Она говорила, что секс следует синхронизировать с женским организмом: во время недели овуляции пары должны заниматься им ежедневно и по нескольку раз в день, а потом воздерживаться в течение месяца. За это время желание постепенно нарастает, а пара имеет возможность сосредоточиться на других задачах. Однажды я предложила это Майлзу, и он согласился, но мы так и не попробовали.