Филип Арда - Беспросветный Тупик

Девиз этого приюта гласил: «Работай из последних сил. Живи в грязи. Будь несчастлив». Судя по тому, что успел увидеть Эдди (включая крысу), жизнь в приюте была организована в строгом соответствии с этим девизом. Кроме крысы, кровати и, естественно, его самого, в комнате находилась еще одна вещь, о которой я, кажется, уже упоминал. Речь идет об огромной книге, на переплете которой было вытиснено потускневшими золотыми буквами «ПРАВИЛЬНАЯ КНИГА».

Поскольку в те времена под этим названием была известна Библия, Эдди почти не сомневался, что это она и есть. Каково же было его изумление, когда он открыл книгу и обнаружил в ней множество красочных картинок с… Попробуйте сообразить. Держу пари, что вы ни за что не догадаетесь.

На картинках была изображена еда. Там можно было увидеть торты с трюфелями, фруктовые салаты и все такое прочее — словом, те лакомства, от которых текут слюнки, как только вы о них подумаете. В наше время такая книга называлась бы «КНИГА О ВКУСНОЙ И ЗДОРОВОЙ ПИЩЕ».

Взглянув на картинки, Эдди понял, что очень голоден; а ведь он провел в приюте всего несколько часов. Он подумал о том, как, должно быть, мучаются здесь другие дети — настоящие сироты, — если у них в комнатах есть такие же книги. Ведь это сущая пытка — смотреть на аппетитные лакомства (особенно на те из них, которые покрыты шоколадной глазурью или кремовыми розами, украшенными сочными вишенками), зная, что тебе не дадут поесть ничего, кроме каши из затвердевшего крахмального клея или супа из вареных ошметков износившейся кожаной обуви. (Когда Эдди вытащили из мешка, его провели через кухню, которая располагалась на пути к его комнате, так что он получил представление о том, что его ожидает по части еды.)

На некоторых картинках виднелись следы зубов, а кое-какие из них были съедены под самый корешок книги. Эдди представил себе, как мальчик-сирота, живший в этой комнате до него, съедает картинку с пудингом вместо самого пудинга. Должно быть, он здорово проголодался. Разумеется, вы уже догадались, что в этой комнате жил тот самый мальчик, который действительно сбежал из приюта и за которого приняли нашего героя Эдди Диккенса.

Эдди не повезло: мешок, в котором его доставили в приют, был таким грязным (по-видимому, раньше в нем хранили уголь), что, когда мальчика вытащили из него, он и сам не узнал бы собственного отражения в зеркале. Похоже, никто из персонала не заметил, что в приют был доставлен не тот мальчик. И у него не было никаких оснований надеяться, что безумный дедушка и безумная бабушка вызволят его отсюда. Так что же делать?

Когда Эдди стал склоняться к мысли, что его положение безнадежно, послышался скрежет ключа в замке и дверь отворилась. Весь дверной проем заполнила женщина — самая большая из всех представительниц женского пола, которых ему довелось повидать на своем веку.

Эдди поднял голову и окинул ее взглядом.

— Как поживаешь? — спросила она, грозно сверкая жестокими красными глазами.

— Так себе, — ответил Эдди. — Видите ли, произошла ужасная ошибка…

Женщина ударила его по голове огромной деревянной ложкой.

— КАК ПОЖИВАЕШЬ? — повторила она вопрос, но на этот раз заглавными буквами.

— Ой-ой-ой. Меня зовут Эдди Диккенс. Произошла ужасная ошибка, — пролепетал Эдди, потирая быстро растущую на голове шишку.

— Тебе прекрасно известно, что ты должен отвечать «Доброе утро, добрый день или добрый вечер, миссис Жестокосердая» каждый раз, когда имеешь удовольствие меня видеть, — проговорила женщина.

Она произнесла эти слова с таким видом, будто была королевой Англии, но ее голос напоминал голос крысы, заговорившей на человеческом языке.

— Доброе утро, добрый день или добрый вечер, миссис Жестокосердая, — протараторил Эдди. — Меня зовут Эдди Дик…

Эдди не смог закончить фразу, так как огромная рука обхватила его вокруг шеи и подняла так высоко, что он стукнулся головой о потолок.

— Что у тебя за манеры, мальчик? — прорычала миссис Жестокосердая, отбросив претензии на то, чтобы быть королевой чего угодно, кроме этого гиблого места. — Неужели ты действительно решил, что сможешь отсюда убежать? Всерьез понадеялся, что избавишься от моей опеки?

Эдди и рад был бы объяснить, что он и не думал ниоткуда сбегать, но смог выдавить из себя только невнятное «ффррллххх», что заставило его вспомнить о своей дорогой матушке, которая вечно набивала рот луком или сосала кубики льда в форме знаменитого генерала. Горькие слезы покатились по его щекам.