Ким Сын Ок - Зарисовки ночной жизни

Такая критика в основном раздавалась со стороны пожилых людей, кому перевалило за восемьдесят лет, так как они до сих пор не могли избавиться от чересчур политизированного мировоззрения так называемой эпохи буквализма. В какой-то степени можно было понять их политическую нервозность, которая уже превратилась в хронический диагноз. Впрочем, положение дел было не таким серьезным, как они считали. Одной лишь пилюлей можно было мгновенно избавить их от этой истерии. Однако, как ни странно, они отказывались от современных технологий, не верили в силу нынешней медицины, считая за лекарства только те, что избавляли от болезнетворных бактерий, а препараты, которые могли помочь избавиться от идеологических понятий и привычек, всерьез не воспринимали. И если в старые времена головной болью государства были проблемы молодежи, то сейчас более всего сложностей вызывали старики.

На экране мать Чуна госпожа Юн разговаривала с президентом о произошедшей недавно череде убийств. За сбор информации по этому делу отвечал Чун, ему вдруг вспомнился недавний сон, и вновь охватило беспокойство. А вдруг и вправду преступника уже поймали, и только он один находится в неведении…

— В чем кроется причина того, что полиция до сих пор не смогла схватить преступника? Господин президент! Как может быть такое, что и личность преступника до сих пор все еще не установлена? — допытывается госпожа Юн у президента в напористой манере.

— Мадам! Бекон остывает… — говорит президент, подкладывая собственноручно имитацию бекона. — Однако послушайте, мадам! В глубине души вы, случайно, не желаете ли, чтобы преступник не был схвачен?

— Так значит, и вы, господин президент?..

— Ну конечно! И я тоже…

— Ну надо же!

Госпожа Юн, не умея скрыть радость, обнимает президента за плечи.

— Оказывается, мы мыслим на одной волне!

Чун все еще не может найти себе места от тягостного впечатления, которое произвел на него давешний сон, поэтому он больше не может находиться у телевизора. Он подходит к телефонному аппарату в углу гостиной и набирает домашний номер «T π 6» — сотрудника их подразделения по сбору материалов. На экране появляется «T π 6» с вилкой в руках.

— Ничего нового не поступало? О том, что преступник схвачен… — спрашивает Чун.

— Да неужто? — На лице «T π 6» отразился испуг.

— Да нет, я тебя спрашиваю…

— Фу ты ну ты! Я чуть… Послушай, ты позвонил только ради этого?

— Прости! Отрываю тебя от еды… До встречи…

Даже после того как он положил трубку, на душе у него не стало спокойнее. Он набрался смелости и позвонил в дом заведующего отделом.

— Что? Это ты у меня спрашиваешь??? Разве не ты ответственный за сбор материалов?

— По правде сказать, во сне…

— Во сне?

— Просто во сне вы сказали мне, что поймали преступника…

— Ха-ха-ха-ха! Эй! Послушай меня! Перед выходом на работу заскочи в больницу! Устал, видно, за последние дни… Раз такое снится… Слышишь? Обязательно побывай у врача!

— Хорошо!

Он с трудом успокаивается и возвращается к телевизору…

— Однако, господин президент! Разве нам следует вести такие праздные разговоры? — спрашивает госпожа Юн.

— Конечно, не следует! Уже трое убиты, те, кому бы еще жить да жить до ста лет!

— К тому же все трое пострадавших были женщинами! Знаете, в последнее время я тоже не могу избавиться от страха, что и меня могут убить, поэтому только после трех таблеток успокоительного становится легче на душе.

— Изобретение нашими ведущими учеными прошлого успокоительного, которое не вызывает побочных эффектов, без сомнения, является одной из самых огромных заслуг… Однако, мадам! Все жертвы были словно только распускающиеся цветы, двадцатилетними…

— Что-что! Так вы намекаете, что я старая кочерга?!!

— Ай-ай-ай! Я имел в виду не это…

На самом деле, госпоже Юн едва исполнилось пятьдесят пять лет, к тому же благодаря специальной процедуре обновления клеток она выглядела не старше, чем девятнадцатилетняя девушка.

Президент с госпожой Юн еще некоторое время продолжали беседу. Под конец президент подвел итог:

— Я в курсе того, что особенно среди людей старшего поколения бытует столь характерное для прошлого века мнение, что преступник — человек, а полицейские всего лишь роботы, и соответственно преобладает желание, чтобы преступника не поймали. Представьте себе, если бы и в прошлом веке никто не испытывал к преступнику сострадания. Однако хочу вас заверить, именно мы — люди нынешнего поколения — относимся к душегубу более чем терпимо! Как вы знаете, в прошлом столетии убийцы подвергались смертной казни, а на сегодняшний день злодею делают всего лишь пересадку головного мозга! Таким образом, получается, что он становится обладателем интеллекта умершего выдающегося человека и в мгновение ока превращается из душегуба в достойную личность! Мне кажется, такое великодушие по отношению к убийце переходит всякие границы. И наши потомки в будущем будут высмеивать нас, мол, куда это годится: вместо того чтобы награждать выдающимся мозгом тех, кто заслужил это своими хорошими деяниями, давать такие ценные мозги каким-то там преступникам! Однако решение вопроса с убийцами таким образом как раз и доказывает наше безграничное великодушие. Вот поэтому-то преступнику следует как можно скорее явиться с повинной, а людям, вместо того чтобы восхищаться гениальными талантами преступника уходить от преследования, из-за чего наша доблестная полиция до сих пор не может поймать его, необходимо помочь полицейским, чтобы ускорить арест преступника! Послушайте, мадам! Если представить, что злоумышленник сейчас смотрит эту передачу, что бы вы хотели ему посоветовать?