Марианна Кожевникова - Простые вещи

В четыре Саня не появился, не появился и в пять. Ляля махнула рукой и положилась на судьбу. Одно она знала твердо — Саня непременно приедет. Не было в ее жизни случая, чтобы Конек-Игрунок ее подвел. Вот если только с дядей Пашей что-нибудь, не дай Бог, случилось? Или с тетей Наташей? Вдруг больница? Почки? Сердце? Но тогда бы Санька позвонил, и она бы уже все знала.

Теперь Ляля не столько ждала, сколько придумывала запасной вариант. Придумывала и никак не могла придумать. Перебирала подруг, кто мог бы увезти с собой Иринку на дачу или посидеть в Москве, но таких не находилось. Одни уже забрали детей и уехали к морю, другие, распихав малолетних по бабушкам, трудились от зари до зари в фирмах. Она уже стала думать, что, видно, не судьба ей ехать. И жизнь их обоих учит, что нечего переть против рожна и прилагать немыслимые усилия, какие прилагал Миша, добиваясь их совместной поездки, — порядок остался прежним: жена принадлежит дому, а муж — работе. Словом, она начала смиряться. И даже подумала: ничего, меньше будет суеты — и работу сдаст спокойно, и за Иринкой будет присмотр…

В шесть пришел Миша и по озабоченному лицу жены сразу понял, что вариант со старушками не сработал.

— Горюешь? — спросил он.

— Не то слово, — отозвалась она. — Но ты знаешь…

— Знаю, — ответил Миша. — Срочно выпишем бабушку!

Ляля не сразу поняла какую. Мозги заскрипели, осваивая информацию, и вдруг — щелчок! Господи! А Мишина мама! Но сможет ли? Сумеет ли? Ирку совсем не знает. Даже на свадьбу не приехала.

— Ради сына горы свернет, — обнадежил Миша.

И Ляля согласилась — ради сына свернет. Ну что ж, тоже выход.

— Подождем Саню, если и тут обвал, завтра позвоним в Екатеринбург, — сказала она.

Саня не появился и в десять. Иринка, которая тоже очень хотела повидать дядю Саню-пирата, канючила, не желала ложиться спать, но Ляля на нее прикрикнула.

— Почитай ей свою волшебную книгу, — попросила она. — Я сегодня на вечернюю сказку не способна.

— Отчего не почитать? Почитаю. — И Миша ушел к дочке.

Волшебство подействовало, Ирка заснула.

— А мы с тобой когда баиньки? — спросил Миша, подойдя сзади к склонившейся над рукописью Ляле и целуя ее в шею, отчего у нее сразу побежали сладкие мурашки.

— Я буду Саню ждать, — ответила она, стараясь говорить как можно тверже.

— А ты входную дверь отопри, а спаленку на крючок. Придет — мы услышим, — вкрадчиво шептал Миша, целуя ее в ушко и за ушком.

— Как это отопри? — слабея и тоже шепотом спросила Ляля.

— А так. Входи — открыто. Кроме Сани, входить некому, он и войдет. Свет на кухне оставь, остальной весь погасим. Он поймет, что мы его ждем.

Ляля не устояла.

Когда она вышла из спальни, Миша спал, дышал ровно и глубоко, разом провалившись в сладкий счастливый сон. Она зажгла в коридоре свет и увидела в прихожей Саньку с огромным растрепанным букетом полевых цветов. От него так и пахло свежим лесным воздухом. От него? От них — и от Саньки, и от букета.

— Давно стоишь? — спросила Ляля.

— Да нет, не очень. Прости, пожалуйста, что поздно. Пробки на дорогах сумасшедшие. Я так и понял, что ты дверь откроешь, чтобы Ирку не будить. Шарю, шарю, выключателя найти не могу — переделали все ремонтники проклятые!

Ляля счастливо засмеялась. Сейчас Саня мог сообщить ей даже об отказе, она бы не расстроилась, став недосягаемой для любых житейских бурь. Ни одна из них не имела отношения к ее глубинному женскому счастью.

— Старички в полном порядке, — отрапортовал Саня. — Готовы к труду и обороне. Условия отличные, клубника в цвету.

И тут Ляля бросилась ему шею, целуя его и бормоча:

— Счастье! Вот счастье!

Саня чмокнул ее в ответ и распорядился:

— Забирай цветы и ставь чайник, буду все по порядку рассказывать.

Увидев, как Ляля плавно, чуть ли не танцуя, свернула на кухню, Саня покрутил головой, снял ботинки, надел тапочки и вздохнул: что ни говори, а волнует чужое счастье. Жаром обдает. И сладкой тоской. Зашел в ванную, помыл руки, пригладил волосы и отправился на кухню пить чай.

Кухню оглядел опять с удивлением. Не привык он к этой сияющей удобной кухне. На старой все было заставлено. Примостишься в уголке, и тебя не видно. Они, помнится, здорово с Лялькой в прятки играли. Особенно хорошо было под большим столом прятаться. Спрячешься и сидишь. Могли и забыть, что ты есть на свете. Бабушка их гоняла, мешали они ей, вертелись под ногами.

— Ну, что там у вас делается? Как твои старики? Рассказывай! — Ляля теребила задумавшегося Саню.