Августо Кури - Покупатели мечты

— Учитель, Бартоломеу и Барнабе — хорошие люди, они молодые, с добрыми намерениями, им нравится помогать себе подобным. Но лучше бы они этого не делали.

Парочке это не понравилось. Они стали недовольно ворчать.

— По какой причине, Суперэго? — возразили оба, нисколько не сомневаясь в себе.

Я не выдержал. Я забыл, что на другой стороне площади находится человек, который собирался покончить с жизнью, и добавил без особой любезности:

— По какой причине? Да есть множество причин, — повторил я с раздражением. — У вас язык без костей! Вы невыносимы, непослушны, вы — бунтари. С вами обоими задача, которая является сложнейшей, станет невыполнимой миссией!

— Мне знаком этот фильм! — заявил Мэр, глядя на меня.

Краснобай имел наглость добавить:

— Ясно! Это был Тонзиньу Крус .

Профессор Журема поправила его:

— Том Круз!

Пресловутый великий Краснобай тут же возразил ей:

— Журемушка, Том Круз — это для чужих, а Тонзиньу — для близких.

Профессор Журема, хоть и была более миролюбивой, чем я, тоже не выдержала. У нее волосы встали дыбом. Озабоченная, перепуганная, она боялась, что поведение этих двух алкоголиков в стадии выздоровления и бомжей по призванию могло скомпрометировать великий проект Учителя. И тогда революция безымянных пойдет на спад. Перед лицом всего этого она посоветовала:

— Учитель, мне действительно нравятся Бартоломеу и Барнабе, но только у вас есть достаточно опыта, чтобы использовать хоть какой-то шанс и не допустить самоубийства.

Услышав все это, оба, вместо того чтобы промолчать и отказаться от опасной миссии, принялись еще больше настаивать. Краснобай решительно заявил:

— Дорогая и прекрасная Журема и уважаемый Супер-эго, вы не знаете, что я и Барнабе — специалисты по вытягиванию самоубийц из петли.

— Что, действительно? — спросил Барнабе у Бартоломеу. Но потом закашлялся и поправился: — Да, ясно, без сомнения, мы — специалисты. Мы уже отправили десятерых в царство небесное.

— Десятерых? — спросил я, думая, что это была шутка.

— Да, десятерых! — подтвердил закоренелый трепачи вытянул ладони с растопыренными пальцами.

Мы чуть было в обморок не упали, услышав эту статистику, но никто в группе не сомневался, что они в самом деле отправили десятерых на кладбище. Я представил себе, что было бы со мной, если бы эти двое попытались удержать меня, когда я хотел распрощаться с жизнью. Это уже было. Я провел правой рукой по шее и по голове, чтобы почувствовать, что я жив. К горлу подкатился комок.

У Моники, всегда терпеливой и веселой, была особая привязанность к бродягам, но она знала, что, когда обстановка требует спокойствия, с ними лучше не разговаривать. Осознав, что за прошедшие два месяца их состояние не улучшилось, она вежливо, не называя имен, обратилась к Учителю:

— Учитель, я ожидала, что со временем ваши ученики станут более спокойными, думающими, уравновешенными. — И добавила: — Но, похоже, некоторые совершенно не меняются.

Не знаю, понял ли Бартоломеу ее критику или, возможно, воспринял замечание Моники как иронию, но он благодарно произнес:

— Thank you за неменяющихся, дорогая Моника.

Учитель терпеливо ответил:

— Моника, никто никого не меняет. Только сами люди имеют силу меняться. Моя цель не изменить людей, а стимулировать их к тому, чтобы они переписали свою жизнь. Мудрость заключается не в том, чтобы изменить другого, а в том, чтобы уважать различия.

Эдсон Чудотворец был возбужден. Он думал о самоубийце, который карабкался на монумент. Он читал какие-то тайные молитвы и одновременно пытался прибегнуть к эмоциональному шантажу:

— Краснобай и Мэр, вы самые щедрые из группы. Я предлагаю, чтобы вы оставались рядом с Учителем, пока мы будем что-нибудь делать для депрессивного…

Даже Димас по прозвищу Рука Ангела, профессор по воровству, мошенник на пути исправления, попытался помешать им. Димас, который все меньше и меньше заикался, вновь стал заикаться:

— Я ос-с-таюсь с вами, доро-ро-гие друзья.

Но ничто не обескураживало воинственную парочку. Мэр, выпятив грудь, словно политик из заштатного городка, сделал первые шаги по направлению к монументу Независимости и провозгласил:

— Голоса оппозиции хотят заткнуть мне рот!

— Только если бы это были голоса вашего бреда, — не сдержавшись, сказал я.

Краснобай снова поиронизировал над нами и бросил вызов нашей крохотной вере:

— Trust in God [5] Верь в Бога (англ.). и верь в меня также.