Лариса Исарова: Записки старшеклассницы

Сегодня был пустой урок, и девчонки затеяли танцы. Они очень кривлялись, вертелись, а платья у всех короткие, ноги длинные — противно. Даже Галка танцевала, чтобы «не отрываться от масс», а я сказала, что такие танцы — вульгарность. А мне сказали, что я «из пансиона благородных девиц», поэтому и платье ношу самое длинное; но ведь такое же платье и у Любы, а к ней не цепляются. Она умеет ни с кем не портить отношения. Сидела в углу и что-то читала; она даже очки носит постоянно, не стесняясь. Сорока говорил, что она умная, и я ей завидую — не умею я быть незаметной.

Галка подошла к ней, позвала танцевать, а Люба опустила очки на нос и говорит:

— Я тебе все ноги отдавлю, я неуклюжая…

И мне подмигнула незаметно; мы были с ней в лагере летом, она вполне нормально танцевала. Но она никогда с Галкой не связывается, хотя учится лучше ее. Она могла быть и отличницей, но не хочет, чтоб не выделяться…

А может, она такая, потому что ужасно некрасивая? Лицо как у мальчишки — нос большой, рот большой, а глаза за очками маленькие. И вообще похожа на кота.

Нет, все же я не могу отмалчиваться, как она, если меня что-то злит, и я сказала девчонкам, что не хочу подчиняться стадным инстинктам, что короткие платья в нашем возрасте не украшают, что ноги у нас пока некрасивые, как у подростков, что я буду носить такую длину, какая мне нравится, а танцую я только вальс, потому что это — женственный танец, а не трясучка.

Что тут началось!

Меня обозвали «чокнутой», сказали, что я не уважаю коллектив, что я — индивидуалистка, а Галка еще добавила, что не с такими настроениями вступать в комсомол.

Хорошо, хоть Сенька ее оборжал, сказал: «В огороде бузина, а в Киеве дядька». И Сорока посоветовал ей умерить «свой империализм».

Новое помешательство в классе — увлечение гороскопами и тестами.

Татка притащила какую-то книжку. Там о знаках Зодиака; под каким ты родился, значит, такой у тебя и характер. Я оказалась женщиной-скорпионом и обрадовалась.

«Существует два типа женщин-скорпионов. Оба очень сильные характером, но у женщин первого типа темперамент скрытый, к другому же типу принадлежат настоящие роковые женщины. У женщин первого типа мужской склад ума и необузданная энергия. Она не придает значения платьям и не очень кокетлива. Женщина второго типа — роковая, кокетливая, любопытная, до ощущений жадная. Всюду, где она появляется, она сеет тревогу и навлекает несчастье на тех, кого любит, она доводит мужчин до разорения и даже самоубийства, причем сама редко бывает счастлива».

Мне это очень понравилось, потому что оправдывает мой плохой характер. На уроках мы переписывали из Таткиной книжки все, что нужно знать на будущее. А вот насчет бугров и линий на ладонях я не переписывала, ведь это суеверие, а я в него не верю.

Правда, мама и знаки Зодиака высмеяла, но, наверное, они все же существуют, иначе бы не продавались в магазинах даже золотые знаки Зодиака.

И еще девчонки у нас гадали, какой тебя человек полюбит, по тесту. Говорят, он был напечатан в каком-то журнале, перевод с английского. Там уйма вопросов задается, а потом в зависимости от того, какие черточки ты ставишь, отвечают. И мне вышло странное: «Он считает меня недостойной себя, себя — недостойным меня, но не может со мной расстаться». Вот чушь!

Только Люба не гадала, она сказала, что и так знает, что останется старой девой.

Я попросила Сороку объяснить мне, что значит предсказанное мне по тесту, а он почему-то покраснел…

Мар-Влада написала на доске сегодня семь тем о Лермонтове.

— Даю неделю на подготовку. Потом ваша староста даст мне список, кто какую тему выбрал. И мы составим расписание диспутов. Уроки будут проходить в спорах: не можете же вы быть все единодушны, наверное, кто-то будет отстаивать свое особое мнение…

— А если его не окажется? — Люба не иронизировала, поглядывая поверх очков на Марину Владимировну. Кажется, она не воспринимала шутки, потому что очень редко смеялась.

Мар-Влада увидела, как поскучнели даже самые верные любители литературы, и подсластила пилюлю:

— Кто не справится с докладом, может зазубрить главу по учебнику о Лермонтове, но этим себя обкрадет, по-моему…

А я рассматривала ее и все думала, красивая она или нет? Если судить по картинам старых художников, то нет. Нос длинный и острый, рот большой, глаза круглые; если ей еще надеть колпачок на голову — вылитый Буратино. Но она умеет так на человека смотреть, что он все о себе выкладывает. Может, потому, что у нее темные спокойные глаза, а не прозрачные. Мне всегда кажутся лживыми прозрачные глаза, особенно серо-зеленые… И ей всегда с нами не просто интересно, а любопытно; мне иногда кажется, что для нее все люди вроде детективов с продолжениями, без начала и конца… А вот когда наша «Икона», то есть Антонина Федоровна, классручка, со мной беседует, я вдруг ощущаю себя подопытным кроликом…