Эрин Стюарт - Шрамы как крылья

– Я не помню, когда я в последний раз так радовалась, – признаюсь я и обнимаю его так крепко, что щетина царапает мою щеку.

Спускаемся мы держась за руки, и Гленн поддерживает меня, чтобы мои ослабшие колени не подкашивались.

По дороге домой я не в силах сдержать улыбку. Кора встречает нас со слезами на глазах у входной двери. Она крепко обнимает меня, и я не спешу вырываться из ее рук.

– Операция будет через четыре недели, – говорит она.

Я снова обнимаю ее, и от удивления Кора ахает и обнимает меня в ответ, шумно дыша мне в ухо.

– Ты ведь понимаешь, Ава, что мы любим тебя – с операцией или без.

Она просит меня подняться в спальню, и оказывается, стены покрыты розовой краской до самого потолка. Красной ручкой я вывожу большими буквами слово «ОПЕРАЦИЯ!» на дате 30 апреля в календаре.

И тут я замираю, заметив, что шкафчик со стеклянными дверцами пуст. В нем больше нет кукол.

Я ставлю внутрь мамин колокольчик. Сердце щемит при мысли о том, что Кора продала вещи Сары.

Ради меня.

Чтобы я могла попасть в свою звезду.

Я звоню Тони и спрашиваю, в силе ли еще моя запись на прослушивание.

– Да, если хочешь, – отвечает он.

Я приподнимаю уголки век и смотрю на свое отражение.

– Хочу, – говорю я в телефон и улыбаюсь своему отражению.

Мне хочется, чтобы первой об этом узнала Пайпер. Но поскольку подруга все никак не объявляется, Кора после школы подвозит меня к ее дому.

Дом Пайпер великолепен, он похож на безупречные дома из комедийно-романтических сериалов, а вымощенная камнями дорожка ведет к широкой веранде мимо подстриженных газонов. Из общей картины этой пригородной мечты выбивается лишь самодельный фанерный пандус для инвалидной коляски.

Приходится постучать три раза, прежде чем на пороге появляется Пайпер с покрасневшими глазами, в майке и шортах – ярко-розовая компрессионная одежда больше не скрывает ее шрамы. Правая рука и бедро Пайпер в красных и лиловых разводах – гораздо более ярких, чем приглушенные оттенки моих ожогов.

До сих пор я не осознавала, насколько свежи ее ожоги – и насколько зажили мои.

– Где ты пропадала? – спрашиваю я.

Пайпер прикладывает ладонь ко лбу, защищаясь от яркого солнца.

– Я же сказала тебе – плохой день. Не было настроения для всех этих групповых страданий.

Подруга жестом приглашает меня в дом, который внутри так же прекрасен, как и снаружи. Коридор с мраморным полом ведет в прихожую, где на столике стоят свежесрезанные цветы.

– Я иду на прослушивание! – не в силах больше сдерживаться, заявляю я. – И это еще не самая лучшая новость.

Пайпер с необычайно мрачным видом поднимает палец, призывая меня умолкнуть, и разворачивает кресло в сторону кухни. Какая-то женщина яростно, содрогаясь всем телом, отмывает металлическую раковину.

– Мам, это Ава. Из группы поддержки.

Женщина смотрит на меня. Ее глаза еще краснее, чем у дочери, и взгляд такой же безжизненный.

– Бедняжка. – Она прижимает к сердцу руки в резиновых перчатках.

– Мам, не начинай. – Жестом позвав меня за собой, Пайпер едет по коридору. – Не обращай на нее внимания. Ее детектор эмоций сломался одновременно с моей ногой. Каждое мое посещения ортопеда заставляет ее лихорадочно наводить чистоту в доме. После последнего визита она еще неделю будет все драить.

Комната Пайпер такая же вызывающе-яркая, как и она сама. Кричаще-розовое полосатое покрывало контрастирует с лимонно-зеленым ковром. На кровати – пушистые декоративные подушки неоновых цветов, на столе – лава-лампа с жидкостью цвета фуксии, которая то и дело вскипает пузырями.

Пайпер пересаживается из кресла на кровать и одну за другой перекладывает больные ноги на яркое покрывало. Я пытаюсь помочь ей и замечаю, что на ее ноге нет гипса.

– Сняли!

Пайпер пожимает плечами и легонько отталкивает меня.

– Давай не будем о моей дурацкой ноге? Ты хотела мне поведать о чем-то. Это о твоем парне? Кстати, ты так и не сказала, как его зовут. Не думай, что я этого не заметила.

С широкой усмешкой я плюхаюсь в ее инвалидное кресло и начинаю елозить туда-сюда. Пайпер бездумно листает журнал о здоровом образе жизни, а я рассказываю ей о предстоящей операции.

– У тебя ведь и так уже было девятнадцать операций? – шумно захлопнув журнал, спрашивает Пайпер.

– Да, но эта косметическая – она подправит мои глаза.

Я приподнимаю уголки век на обоих глазах. Поджав губы, Пайпер изучающе разглядывает мое лицо.