Богумир Полах - Возвращение Иржи Скалы

Привратник из соседнего дома нетерпеливо помахивает двумя пальцами, словно школьный зубрила, который никак не дождется, когда его вызовут к доске.

— Я знаю товарища майора Скалу, знаю и товарищ Скалову, — начинает он. — Примерная семья коммунистов. Оба одними из первых подписали Воззвание в защиту мира, участвовали в майской демонстрации. Да что там много говорить — порядочные люди и вообще… Словом, как квартальный уполномоченный, предлагаю считать проверенным.

Пухлый председатель снисходительно спрашивает:

— Товарищ майор, хотите что-нибудь добавить?

Скала встает и, глядя сквозь завесу табачного дыма на блестящую лысину секретаря, склоненную над протоколом, в крохотные, заплывшие жиром глазки председателя, беззвучно шевелит губами.

— Тронут? Понимаю. В эту волнующую минуту раскрываются сердца, и мы все чувствуем одно и то же. Есть предложение товарища квартального уполномоченного: считать майора Скалу прошедшим проверку. Кто за, товарищи? Спасибо. Единогласно. Поздравляю, товарищ майор!

Майор Скала жмет потную пухлую руку председателя, и ему становится грустно. Значит, это и есть проверка? Проверка выявит бездельников в заводских организациях, которые в февральские дни переметнулись от Савлов к Павлам, а дома барствуют по-прежнему, это правда. Но этого мало! Это обидно мало! А что делать с пронырливыми обывателями, которые держат нос по ветру? Они воспользуются добродушием неопытных людей и пролезут… Пролезут?

Красное от волнения рябое лицо Тоника Крайтла внезапно возникает перед глазами Скалы, в ушах звучит громкий голос: «Они погорят, как каштаны на горячей плите! Все до единого!»

И Скала жмет потную пухлую руку.

Ротмистр Палчак кончил чтение и вопросительно смотрит сначала на председателя, потом на Скалу.

Словно издалека до Скалы доносится голос капитана Нигрина:

— Товарищи, мы заслушали анкетные данные… Есть ли вопросы, дополнения, замечания?

Инструктор крайкома, сухощавый, длинный, косоглазый человек, с жидкими косицами волос, поднимает руку и спрашивает:

— Не может ли товарищ майор сказать нам, почему он вступил в партию только после февральской победы? Мы знаем, что его жена после освобождения одна из первых нашла путь в партию. Мы знаем, что товарищ майор сражался в рядах Советской Армии и был награжден за это. Почему он так долго думал?

Майор Скала встает. Он тяжело опирается о стол внезапно одеревеневшими руками. Это ставленник Роберта? Ловушка? Иржи хочется убежать отсюда, но ноги его не слушаются, язык заплетается, в голове пусто. Действительно, почему же он так долго думал?

Вспоминается первая встреча с Робертом. «Он будет служить здесь. А ты все устроишь, не так ли?» — ясно слышит Скала голос Карлы, словно она стоит рядом. И так же ясно слышит ответ Роберта: «Я направлю его адъютантом к командующему округом. Эта должность соответствует званию майора. Устраивает?» Тихим, взволнованным голосом Скала начинает говорить.

«А что ты делаешь в армии? — спросил его недавно Тоник Крайтл. — Учись, товарищ майор. Военное дело ты знаешь как свои пять пальцев, а вот в остальном ты разбираешься плохо».

Да, он и сам не прочь бы унестись мыслями за облака. И не потому только, что смог стать адъютантом командующего, но еще и потому, что дождался нового времени: теперь ради нескольких крон его сыну не придется выслушивать спесивую болтовню какого-нибудь фабриканта Краля.

Он говорит и говорит. О своем недоверии к Роберту и о Карле. О сомнениях, которые его мучили. Он искренне сожалеет, что, находясь в Советском Союзе, не попытался побольше узнать о коммунистической партии, не расспросил товарищей, а его русские друзья сами не заводили об этом речи. Он говорит об упреках Роберта за то, что он, Скала, служил не в чехословацкой бригаде и не вступил там в партию. Говорит о митинге на Староместской площади, о речи Готвальда, о горячей волне, которая подхватила и понесла его, Иржи; о том, как он, обезображенный, всеми презираемый, взлетал на руках в воздух и демонстранты целовали его, восклицая: «Да здравствует наша армия, которая идет с народом!»

Обессиленный, обливаясь потом, словно он вышел из жаркой бани, майор Скала закончил свою речь, он сказал о любви к партии, к партии Лойзы Батисты, Тоника Крайтла, Клемента Готвальда, призыв которых дошел до его сердца, к партии тех, кто ему близок.

Тишина. Гнетущая тишина, как после сильного взрыва. Председатель вытирает платком побледневшее лицо. Важный седовласый генерал, сам изъявивший желание участвовать в партийной проверке своего штаба, меняется в лице. Он то краснеет, то бледнеет.