Пол Кворрингтон - Ураган

И лишь Колдвел продолжал сидеть и смотреть в иллюминатор. Потом он покачал головой, словно чему-то изумившись, и тоже встал.

Стюардесса открыла дверцу, пассажиры начали вылезать наружу. Беверли уступила дорогу Колдвелу, сделав жест рукой, и его, похоже, это смутило: он наградил ее таким взглядом, словно увидел перед собой пришельца.

— Проходите, пожалуйста, — помедлив, произнесла Беверли, и Колдвел, схватившись за спинку кресла, вылез в проход.

Роль таможенника и представителя иммиграционной службы исполнял молодой парень лет семнадцати, сидевший за изогнутым деревянным столом. Он забирал паспорта и декларации и интересовался целью приезда. Пожилая пара заявила, что у них на острове есть собственность и они приехали присмотреть за ней на случай, если налетит ураган.

Парень кивнул, но, похоже, ответ его не удовлетворил, и он снова уставился в паспорта пожилой пары.

— У вас здесь собственность? — переспросил он.

Оба еле заметно кивнули, так, чтобы в случае необходимости ничто не помешало бы им отрицать это.

— А где ваше постоянное место жительства? — официальным тоном продолжал допрашивать парень.

— Да перестань ты, Лансер, — раздался чей-то голос. — Это же мистер и миссис Джилкрайст. Давай заканчивай, чтобы я мог забрать желающих на Урез.

И парень принялся штемпелевать паспорта.

Видя, что дело двинулось, спаситель, стоявший в проеме дверей, развернулся, выплюнул хабарик и исчез из виду.

Прибывшие нашли его уже на улице. Он стоял у ржавого микроавтобуса с надписью «Урез Воды» на боку. Это был высокий худой тип в белых шортах и футболке, на которой была напечатана его собственная фотография и подпись «Реликтовая хрящевая рыба Мейвел». Его веснушчатая, красная от солнца кожа свисала складками на локтях и под коленными чашечками. На голове у него была бейсбольная кепка, низко натянутая на лоб, на глазах темные очки, так что единственное, что оставалось от его лица, это облупившийся нос и узкие губы, в которых торчала новая сигарета.

— Кто на Урез Воды? — пропел он и сделал жест в сторону микроавтобуса.

Первым вперед бросился безупречно опрятный мужчина, вытянув вперед коробку, как подношение. Мейвел взял ее у него, и тот, забравшись через боковую дверь, начал пробираться к заднему сиденью. Мейвел забросил коробку в открытое окно, и она опустилась точно между передними сиденьями.

Пожилая пара двинулась прочь, таща за собой чемоданы на колесиках, поднимавших язычки пыли. Все остальные направлялись на Урез Воды. Девицы стащили с себя джинсы и, запихав их в сумки, водрузили на самый верх пирамиды из багажа. На обеих были трусики-стринги, так что со спины они казались полностью обнаженными.

— Привет, — обратилась одна из них к Мейвелу. Та, что была в очках, сняла их, и теперь красоток невозможно было различить. Обе щурились от яркого солнечного света.

— Я займусь вашим багажом, — откликнулся Мейвел. — Садитесь в автобус, мэм.

— Мэм, — повторила одна из девиц, другая хихикнула, и обе залезли в автобус.

Джимми Ньютон указал на свои сумки.

— С этим поаккуратнее, парень. Если что-нибудь разобьется, я буду знать, кто в этом виноват.

Мейвел напрягся, затянулся сигаретным дымом и нехотя кивнул.

— А… — начал было он, но Колдвел догадался, что тот с грубоватым высокомерием истинного пирата сказал «да». Мейвел поднял одну из сумок Джимми и затолкал ее наверх. На крыше автобуса было устроено багажное отделение, огражденное ржавыми трубами и потертой проволокой. Колдвел самостоятельно забросил туда свой вещевой мешок, и Мейвел тут же обернулся.

— Совершенно не обязательно, сэр, — промолвил он. — Это — моя обязанность.

Беверли тоже подняла свой чемодан и подошла к автобусу. Мейвел отшвырнул сигарету и, словно обороняясь, поднял руки.

— Нет, мэм, — рявкнул он, пытаясь вырвать чемодан из рук Беверли. — Позвольте это сделаю я.

— Я могу сама, — возразила Беверли.

— Это моя обязанность, мэм.

Беверли зашвырнула чемодан, и он хотя и не встал ровно, но все же удержался на крыше.

Явно недовольный этим Мейвел с удвоенной энергией и раздражением принялся бросать наверх оставшийся багаж. Затем он закурил новую сигарету и сел за руль.

Беверли почувствовала, что вся уже взмокла от пота, и помедлила, размышляя над своим гардеробом, поглядывая на почти голых девиц. На Беверли был все тот же костюм, в котором она покидала Канаду, — синяя юбка с жакетом и белая блузка. Она сняла жакет, а затем, мгновение поколебавшись, и блузку, решив, что по части скромности девицы все равно будут ей уступать. Сложив одежду и перекинув ее через руку, она поднялась в автобус, села на переднее сиденье и сразу же ощутила, как напрягся Мейвел. Только тут до Беверли дошло, что она осталась в нижнем белье, и даже если она была менее обнажена, чем девицы, выглядело это гораздо более вызывающе. Беверли редко вспоминала о том, что, несмотря на странный образ жизни, который она вела, тело ее по-прежнему сохраняло форму, а кожа была в идеальном состоянии. На протяжении двух лет она изо дня в день приходила в ту же самую затхлую таверну, в которой проводил время ее дед, и сидела там вместе с ним и его старыми дружками. Она громко смеялась, плакала и пила виски, а когда бросила это, то начала посещать собрания анонимных алкоголиков, которые проводились в не менее мрачном и затхлом подвале церкви. И тем не менее, когда она с ними рассталась, кожа ее продолжала сиять как у младенца.