Кейт Мак-Канн - Мадлен. Пропавшая дочь. Исповедь матери, обвиненной в похищении собственного ребенка

После нескольких интервью для национального телевидения и радио, включая «Опспоринг ферзохт», нидерландский эквивалент «Полицейского надзора», мы отправились в аэропорт и полетели обратно в Алгарве. Мне нужно было увидеть прекрасные улыбки Шона и Амели, услышать их смешной лепет, ощутить их жадные объятия, их сладкое детское дыхание. Но скоро мне пришлось снова ненадолго расстаться с близняшками. Нас с Джерри пригласили в Лагуш на посвященный Мадлен музыкальный марафон. Мы оба буквально падали с ног от усталости, но нам хотелось показать, что мы безмерно благодарны за эту поддержку. Музыка была просто фантастической, и мы были счастливы при виде выступавших детей, которые посвящали свои номера Мадлен. Когда мы немного расслабились, на сцену вышли четыре юных рэпера. Они были такими забавными и заводными, что я рассмеялась. Это было одновременно и хорошо и плохо: я сразу представила себе, какие противоречивые комментарии это может вызвать. Веселость тут же испарилась, и на смену ей пришло чувство отвращения к самой себе за то, что я вообще могу смеяться. Такой будет жизнь без Мадлен? Я так и не смогу до ее возвращения засмеяться на людях или ощутить легкость и искреннюю радость?

Воскресенье, 10 июня. Рабат, Марокко. Перед выездом в аэропорт я на свою голову решила почитать «Дейли экспресс» и наткнулась на большую (две страницы с фотографией кишащего людьми рынка) статью о торговле детьми в Марокко.

«Я отказываюсь верить, что наша милая маленькая Мадлен могла пройти через такое! Прошу, Господи, умоляю, защити ее! Она любит нас, Господи. Пожалуйста, верни ее нам!»

Вообще-то нам повезло, что мы смогли долететь до Рабата. Впрочем, слово «повезло» вряд ли здесь уместно. Реактивный самолет, на котором мы должны были лететь, был неисправен, и вместо него нам был предоставлен довоенный винтовой самолет. Он был слишком мал, чтобы вместить всех пассажиров, поэтому ему пришлось сделать два рейса, чтобы переправить всю нашу группу в Марокко. Я летать не люблю, но этот перелет был действительно страшным. В салоне, напоминавшем огромную металлическую трубу, было около двадцати сидений. Кабина пилота от салона не была отгорожена. Полок для багажа не имелось. Спасательных жилетов тоже не было. Об обслуживании в полете речь тем более не шла (хорошо, что я съела бутерброд в аэропорту). Конечно же, меня смущало не отсутствие удобств, просто в этом самолете я не чувствовала себя в безопасности. Мое разыгравшееся воображение рисовало самые жуткие картины, но больше всего я боялась не того, что мы погибнем, а что наша гибель сделает всех наших детей сиротами. Трудно оставаться рассудительным, когда уже и не помнишь, что такое покой.

Справедливости ради нужно сказать, что полет прошел без каких-либо происшествий. Помню, что меня удивила строгость марокканских таможенников: когда мы приземлились, меня попросили заполнить анкету, в которой среди прочих пунктов был и «цель визита». Но на самом деле всей этой строгости грош цена, потому что, насколько мне известно, их система безопасности работает очень плохо.

В аэропорту нас встретила мисс Бидди Бретт-Рукс, глава британского консульства в Касабланке. Выглядела она в полном соответствии со своим именем: добрая женщина, истинная англичанка. Первым делом мы поехали в гостиницу, где должна была состояться встреча с английскими журналистами из Ай-ти-эн. Они хотели показать нам записанное ими интервью с норвежкой по имени Мари Олли.

О Мари Олли мы узнали лишь двумя днями ранее. 9 мая она видела похожую на Мадлен девочку на заправочной станции в пригороде Марракеша. Пока ее муж заливал бензин в бак, Мари зашла в магазинчик при заправке, чтобы купить воды. Там она увидела мужчину со светловолосой девочкой примерно четырех лет, которая была бледной и уставшей. Мари услышала, как девочка спросила мужчину на английском: «Мы скоро увидим маму?», на что тот ответил: «Скоро». Но лишь вернувшись домой, в Коста-дель-Соль, следующим вечером, Мари и ее муж узнали о похищении Мадлен.

В интервью Ай-ти-эн Мари заявила, что, увидев фотографию Мадлен, сразу же узнала в ней девочку, которую встретила в Марракеше, и тут же позвонила в испанскую полицию. Мы с Джерри смотрели интервью с тяжелым сердцем. Это было не только мучительно больно, но и очень встревожило нас. Насколько мы могли заключить, эта версия не была должным образом проработана. Прошел уже месяц, а Мари даже не была формально допрошена. Это было невыносимо. Речь шла о жизни нашей дочери, а не о какой-нибудь украденной из машины магнитоле.