Кейт Мак-Канн - Мадлен. Пропавшая дочь. Исповедь матери, обвиненной в похищении собственного ребенка

Дело несколько усложнилось тем, что путешествующие с нами журналисты, которые ждали сообщения о том, когда вылетает наш самолет, уже начали строить догадки о причине задержки. Кларенс едва успевал отвечать на вопросы, пока не раскрывая сути дела, но мы не сомневались, что журналисты скоро разузнают, что произошло. Нам меньше всего было нужно, чтобы вокруг нас раздули очередную громкую и надуманную сенсацию. Если бы звонок Вальтера оказался не ложным — что, конечно же, было маловероятным, — кто знает, как это повлияло бы на переговоры?

Как позже выяснилось, то был первый и последний раз, когда мы слышали о Вальтере. Но это хорошая иллюстрация (если в каких-то иллюстрациях вообще есть необходимость) того, насколько неразумно мы поступили, позволив журналистам сопровождать нас.

Самолет компании «Нетджетс» поднялся в воздух вскоре после 19:30, на несколько часов позже, чем было запланировано. К тому времени я была уже настолько взвинчена, что согласилась выпить джина с тоником, чтобы хоть немного успокоиться. Насколько я помню, тогда я впервые после исчезновения Мадлен выпила что-то крепче чая или кофе. К счастью, это помогло мне расслабиться, пусть и ненадолго.

Когда мы приземлились в аэропорту Схипол, мною овладели уже знакомые ощущения: сжималось горло, жгучие слезы стояли в глазах, было больно в груди. Боже, Боже, как же это пережить? С Амстердамом у нас было связано так много счастливых воспоминаний, ведь мы прожили здесь вместе с Мадлен целый год. Как нам возвращаться сюда без нее? Прости меня, Мадлен! Прости!

Было поздно, и у нас с Джерри уже не осталось сил после пережитого в этот день стресса. Прибыв в Амстердам, мы извинились и отменили запланированное интервью, которое должно было состояться двумя часами ранее.

Невероятно, но продюсеров это разозлило. Я уже научилась мириться с бездушной реакцией людей — за эти годы нам не раз приходилось видеть подобное, в основном так вели себя журналисты-международники. Некоторые люди становятся очень воинственными, когда мы не даем им то, чего они от нас хотят. Один журналист в порыве гнева даже швырнул микрофон на пол. Посмотришь на таких, и складывается впечатление, будто все новости, события и «человеческие истории» существуют единственно ради того, чтобы им было о чем писать, будто мы и вся ситуация с Мадлен — не более чем материал для их эфиров и колонок. Конечно, это очень неприятно, но мы привыкли. Какой смысл бороться с этим? Мы движемся дальше.

В тот вечер мы все же дали короткое интервью в нашем гостиничном номере одной милой женщине по имени Элеанор, журналистке католического еженедельника «Тэблет». Это интервью больше походило на дружескую беседу, и никогда раньше в присутствии журналиста мы не чувствовали себя так свободно и расслабленно. После этого, около десяти часов, к нам пришли несколько наших амстердамских друзей. Когда они стали обнимать меня, мне хотелось, чтобы это продолжалось как можно дольше. Я знала, что как только отступлю на шаг и посмотрю на них, их лица мгновенно напомнят мне о днях, проведенных здесь с Мадлен. Я одновременно испытывала и боль, и радость от встречи с близкими друзьями. Мы никогда не думали, что нам придется свидеться с ними без Мадлен. Эти люди вместе с нами ели праздничный торт на ее первом дне рождения. Это неполное воссоединение казалось мне несообразным, лишенным смысла.

Следующий день прошел в таком же напряженном режиме, как и дни нашего пребывания в Мадриде и Берлине. Мы встретились с послом, британским представителем по связям с нидерландской государственной полицией, генеральным консулом и политическим советником при правительстве. Поговорили мы и с координатором государственной полиции по делам пропавших людей. Во время этого разговора вскоре стало понятно, насколько далеко вперед по сравнению со многими странами ушли Нидерланды в деле розыска пропавших детей. В этой стране работают удивительно четко налаженные и продуманные схемы действий для таких случаев. Да и сам факт, что у них существуют такие схемы, ставит их впереди большинства европейских стран. Нам дали книги, в которых говорится о том, что делать и как себя вести, общаясь с представителями СМИ, если у вас пропал ребенок (к сожалению, на нидерландском языке и немного поздно для нас) — важнейший источник информации и руководство для семей, внезапно попавших в эти страшные обстоятельства.

Еще мы встретились с Шарлоттой из «Чайлд фокус», бельгийской неправительственной организации, занимающейся проблемами похищенных и эксплуатируемых детей. После волны насилия и убийств детей, захлестнувшей страну в девяностые, Бельгия взялась искоренять эти гнусные преступления. Создание «Чайлд фокус» в 1997-м было частью этой стратегии. Шарлотта сказала, что в «Чайлд фокус» она занимается делом Мадлен, и это нас поразило. Мы не могли поверить, что в Бельгии есть женщина, которая делает это официально. Меня охватило такое чувство благодарности, что я разрыдалась. И печальные новости, и добрые вести заставляли меня плакать. Сколько же слез я пролила за это время! Те, кто критиковал нас за излишнюю сдержанность и сухость, не видели и малой доли моих слез.