Кейт Мак-Канн - Мадлен. Пропавшая дочь. Исповедь матери, обвиненной в похищении собственного ребенка

Не в последний раз мы согласились, чтобы с нами полетела небольшая группа британских и португальских журналистов и фотографов. До сих пор я не могу понять, почему мы пошли на это. Наверное, на нас повлиял Кларенс. Сам до недавнего времени журналист, он тесно сотрудничал со средствами массовой информации и хотел сохранять с ними хорошие отношения. Я знаю, что так обычно поступают политики, но у нас был совсем другой случай. Не приходилось сомневаться, что журналисты все равно поедут в Италию, а путешествовать вместе с нами им было намного проще. Но, с другой стороны, это означало, что у нас не будет возможности расслабиться и мы должны постоянно быть начеку, ведь любое наше слово могло попасть в газеты и быть использовано в угоду публике. Разумеется, порой мы забывали о том, что некоторые журналисты на самом деле прекрасно к нам относятся и просто выполняют свою работу.

Нам сообщили, что на встречу с Папой нужно надеть «темные костюмы». Снова одежда! Во вторник мы с утра пораньше с Джерри отправились в торговый центр, чтобы купить что-нибудь подходящее. Я в то время была не в состоянии даже выпить в кафе чашку кофе, чтобы не почувствовать укол совести, так что вы можете догадаться, какие мысли тогда обуревали меня. Наша дочь исчезла, а мы ходим по магазинам! Невообразимо! Я бродила от магазина к магазину, от полки к полке, и слезы текли у меня по щекам. Мне хотелось, чтобы это поскорее закончилось.

Необходимость расстаться с Шоном и Амели через несколько часов, оставив их в Португалии, еще больше терзала меня. Мне не хотелось разлучаться с ними даже ненадолго. Потом нам еще несколько раз приходилось сталкиваться с этой дилеммой, когда мы уезжали из Португалии. Могли ли мы взять их с собой? Что для них было лучше? Я ни на секунду не сомневаюсь, что мы поступили правильно. Конечно, было бы здорово, если бы они находились рядом, если бы можно было обнять их в любую минуту, но с нашей стороны это было бы проявлением эгоизма. Им бы не понравилось носиться вместе с нами со встречи на встречу, пробиваться сквозь толпы журналистов и слепнуть от фотовспышек. В Прайя-да-Луш они находились под присмотром любящей родни и друзей и могли играть сколько душе угодно. Нет, для двухлетних детей другого выбора быть не могло.

Летать на самолетах мне никогда не нравилось. Особенно неприятны мне были взлеты и посадки. В последние годы у меня появилась привычка крепко сжимать руку Джерри до тех пор, пока мы в целости и сохранности не оказывались в воздухе или на земле. Но после исчезновения Мадлен эти страхи уступили место чему-то другому, какой-то щемящей тоске. Меня не покидало идущее из самой глубины души чувство, что отправляться куда-нибудь или возвращаться откуда-нибудь без нее неправильно. Это такое неприятное ощущение, что сейчас я предпочитаю вообще не летать без крайней необходимости.

В римском аэропорту нас радушно встретили Фрэнсис Кэмпбелл, посол Папского Престола, монсеньор Чарли Бернс, который, как и Джерри, был уроженцем Глазго, и несколько представителей британского консульства. Нас отвезли в резиденцию посла, где нам предстояло провести ночь. О том вечере у нас обоих остались очень приятные воспоминания. Фрэнсис, Чарли и Пэт, домоправитель и секретарь по протокольным вопросам, были очень милы с нами, и мы чувствовали себя так, будто находились в кругу семьи. Нас накормили превосходным обедом и заняли интересным разговором. Фрэнсис — блестящий рассказчик и, пожалуй, лучший пародист из всех, кого мне приходилось встречать. Слушая его, я испытала странное чувство, вдруг осознав, что впервые за все это время, почти за месяц, смеюсь. Этого я от себя никак не ожидала. Наш смех тогда показался нам самим неестественным и неуместным, и все же он помог и Джерри, и мне воспрянуть духом, что нам тогда было очень нужно.

Однако на следующее утро завтрак не доставил нам никакого удовольствия. Горькая действительность снова вторглась в нашу жизнь: Мадлен все еще не была найдена, и нас ждала встреча с Папой Римским. Я превратилась в сплошной комок нервов. В собор Святого Петра мы отправились в девять часов утра, прихватив по дороге Чарли. Когда мы добрались до места, служащие Ватикана провели нас к нашим местам в первом ряду, который они назвали прима фила, а через несколько минут нависшие темные тучи расступились, и показалось голубое небо. Яркое солнце согрело наши души: быть может, это доброе знамение? Единственной проблемой теперь было то, что его палящие лучи падали прямо на нас, облаченных в темные костюмы. К тому, что мы были очень взволнованы, прибавилась пытка немилосердной жарой. На помощь нам пришел сидевший за нашими спинами Чарли, он раскрыл зонтик у нас над головами.