Кейт Мак-Канн - Мадлен. Пропавшая дочь. Исповедь матери, обвиненной в похищении собственного ребенка

Перед общением с прессой я встретилась с Энн-Мэри, чтобы вместе с ней пойти на обед, устраиваемый в честь Международного дня пропавших детей. Еще какой-то месяц назад я не знала о существовании этого Дня, который нужен для того, чтобы люди во всем мире еще раз вспомнили обо всех пропавших детях и их семьях, выразили им сочувствие и поддержали их. Теперь, конечно же, эта дата навсегда врезалась в мою память. На этот обед нас пригласила Сьюзен, жена Хейнса Хаббарда, нового англиканского священника в Прайя-да-Луш. Хаббард приехал в Португалию из Канады через три дня после похищения Мадлен, и это была моя первая встреча со Сьюзен. С тех пор она стала моей очень близкой подругой и поддерживает меня до сих пор.

Мне нужно было зайти в наш номер за Джерри и успеть к началу интервью, назначенного на три часа. Когда мы приехали, один из телевизионщиков сказал, что цвет моей одежды таков, что «будет плохо смотреться в кадре», и спросил, могу ли я переодеться. У меня подобные требования вызывали некоторое недоумение. Я не сомневаюсь, это существенно для тех, кто собирается вести телевизионную программу или участвовать в каком-нибудь ток-шоу, но в моем случае мне это показалось проявлением бездушия, чем-то чуть ли не оскорбительным, ведь в тех обстоятельствах то, что мы с Джерри хотели сказать, значило гораздо больше, чем то, во что мы одеты.

Мы дали несколько интервью одно за другим: «Скай», Би-би-си, Ай-ти-ви, «Пресс ассошиэйшн», португальскому телевидению, Джи-эм-ти-ви. Несмотря на мое отвращение к публичным выступлениям и страх, все прошло гладко и намного спокойнее, чем я ожидала. Каждый из журналистов попросил нас объяснить, почему мы пошли ужинать в ресторан, оставив детей одних в номере. Нам оставалось только снова и снова повторять правду, и нам еще не раз приходилось делать это. Мы любим своих детей; мы бы никогда сознательно не подвергли их риску; мы были чересчур наивны; это была величайшая ошибка в нашей жизни; мы горько сожалеем о случившемся, и нам придется до конца своих дней испытывать чувство вины. Но в то же время мы понимали, что настоящий преступник — это тот, кто забрал Мадлен, кто оставался на свободе и о котором почти не вспоминали.

Когда все это закончилось, мы испытали неимоверное облегчение. Но это было только начало. Тогда я и представить себе не могла, как много интервью нам еще придется дать в последующие недели, месяцы, годы.

Тем временем надежда и поддержка пришли из неожиданного источника. 27 мая Кларенс впервые упомянул о том, что нас могут пригласить в Ватикан (вернее, «принять» там), чтобы мы могли встретиться с Папой Бенедиктом XVI. «Большие люди» в Риме, сказал он нам, уже занимаются подготовкой этой встречи. Я не задумывалась о том, что это мероприятие было беспрецедентным, как позже называли его, чем-то необычайным. Помню только, что я думала о том, насколько важно это для Мадлен. Для католика встреча с Папой — почти то же самое, что встреча с Богом, а нам ох как нужна была Его помощь! Я действительно думала, что, если мне удастся поговорить с Папой, мои мольбы о возвращении Мадлен быстрее и точнее достигнут небес. Еще я надеялась, что благодаря этой встрече за Мадлен начнут молиться еще больше католиков. Неужели после такого обращения к Господу Мадлен не вернется к нам?

И все равно, положа руку на сердце, я могу сказать, что тогда я даже не предполагала, что наша встреча с Папой станет такой сенсацией. Конечно, мне было известно об огромном общественном интересе к случившемуся с Мадлен, но я по-прежнему находилась в этаком небольшом пузыре, до определенной степени изолировавшем меня от внешнего мира, и предложение ехать в Рим мне казалось скорее необходимостью, чем привилегией. Я воспринимала это как христианский способ поддержать дитя Божье, проявление человечности и сострадания. А вот Джерри смог оценить значимость этого события, он понимал, какой отклик эта встреча вызовет во всем мире, не говоря уже о той пользе, которую она принесет нашей семье в духовном плане.

Подтверждение аудиенции у Папы Бенедикта XVI, которая должна была состояться во время его публичного выступления в соборе Святого Петра, пришло на следующий день. Назначена она была на 30 мая. Сэр Филип Грин любезно предложил нам воспользоваться его личным самолетом, однако у нас возникло сомнение. Что скажут люди? Не осудят ли они нас за то, что мы общаемся с известными людьми и в роскоши путешествуем по миру, в то время как наша дочь остается в руках похитителя? Мы находились под неусыпным надзором, нравилось нам это или нет, и вскоре это стало неотъемлемой частью нашей жизни. В конце концов мы приняли предложение сэра Филипа, и по очень простой причине: это значительно сокращало время, которое нам предстояло провести вдали от Шона и Амели.