Сергей Шикера - Выбор натуры

Рассказывая, Тамара Матвеевна хлопала густо накрашенными ресницами, и выражение ее малоподвижных глаз было вполне несчастным. А Сараев, слушая ее, то и дело невольно возвращался к словам Демида «Осирис его знает», и каждый раз эта фраза отправляла его по маршруту 20-го трамвая, пролегавшему через заросшие камышом пространства за Пересыпью, с их дурной и зловещей славой, в названии которых ему неизменно слышалось что-то египетское – поля орошения. Когда Тамара Матвеевна закончила свой рассказ и вопреки его отговорам принялась мыть посуду, он вышел в спальню и позвонил таможеннику.

«Демид, простите, но я что-то мучаюсь, никак не могу сообразить… Это вы к чему про Осириса сказали?» – «Про кого, извините?» – «Про Осириса». – «Про какого Осириса, Андрей Андреевич?» – «Когда я спросил, что с ним будет, ну, с этим аферистом, вы ответили: Осирис его знает». – «Я так сказал?» – «Да». – «Хм. Не помню… А! так это я наверное под впечатлением от недавней поездки в Египет». – «Вы недавно были в Египте?» Демид растерянно, как показалось Сараеву, помолчал и сказал: «Ну да. Три дня как вернулся. Целый месяц там просидел». – «Сколько?!» – «Месяц. А что?» Сараев молчал. Он еще ничего не успел толком подумать, как уже задвигались – сталкиваясь, тесня друг друга – передние и следующие за ними планы нескольких последних недель его жизни; посрывались с мест даты; стремительно менялась, вплоть до обратной, перспектива минувших событий, а прямо под ногами разверзалась черная, глубиной в целый месяц, пропасть. Эээ… да как же это?!!.. «Алё, алё! Я пошутил, – сказал Демид. – Что ж вы такой доверчивый. Не был я ни в каком Египте. А у вас голова небось закружилась?.. Так что там с Осирисом? что не так?» – «Ничего… просто… – протянул Сараев, выбираясь из-под завалов, – у меня просто сразу возникла ассоциация: Египет, Нил, поля орошения. Вы же знаете, что там происходит на этих, наших, полях. Ну и вообще… Осирис – он ведь бог загробного мира, кажется…» – «Ах, вот вы о чем. Гуманизм? Понимаю. И что теперь?» Сараев не знал, что ответить, и после некоторой паузы спросил: «Его ведь не органы задержали, да? А те, на кого он ссылался?» – «Совершенно верно. Кому же, как не им, этим заниматься? А что?» – «Я только сейчас об этом подумал». – «Вот прямо-таки только сейчас?» – «Нет, я, конечно, о чем-то таком догадывался…» Демид вздохнул. «Нет, Андрей Андреевич, я не знаю, что с ним. Знаю только, что какое-то наказание за использование торговой марки он обязательно понесет. И думаю, оно будет суровым. А как же иначе? Вы, может быть, хотели, чтобы я сказал, что с ним всё будет хорошо? Нет, не будет. Счастливо. Завтра-послезавтра буду посвободнее, заеду».

Сараев вернулся к Тамаре Матвеевне.

– Вот так и живем, – сказала та и вздохнула; вздохнул и Сараев.

Домыв последнюю тарелку, она сняла с крючка полотенце и села.

– Андрей Андреевич… – Тамара Матвеевна подняла от полотенца виноватый взгляд и завела прядь волос за ухо. – Вы, когда были у нас, ничего не помните?..

Сараев замер.

– Вы тогда выпивший были, и извините, конечно, что напоминаю, но… помните, я вас провожала отдохнуть в комнату Павлуши…

«Вот ужас, вот ужас! значит, эти мои приставания к ней были наяву?!..» – подумал Сараев, чувствуя, как горячая кровь распирает лицо.

Тамара Матвеевна опять помолчала, видимо, собираясь с мыслями.

– Андрей Андреевич, дорогой! Вы тогда обещали помочь Павлуше. Прошу вас, умоляю, сдержите ваше обещание, помогите ему! Возьмите его в свое кино. Он сможет, он же вам нравился. А как он камеры совсем не боится, помните? Пусть он только на экране подольше побудет, хоть пару минуточек, чтобы показать можно было, а дальше я сама всё делать буду, в Москву его повезу, сама по киностудиям буду бегать, может, на сериалы какие-нибудь протолкну. Там мелькнет, здесь мелькнет, может быть, что-то и получится. Главное, чтобы мы не просто так туда приехали, не бедными родственниками, а с какими-то достижениями…– она смотрела на Сараева умоляющим взглядом. – Это вас Бог нам послал в такой момент! Здесь ведь ничего никогда больше не будет, ни флота, ни пароходства, ни нормальной жизни – ничего. Это гиблое место, Андрей Андреевич. Помогите нам, вырваться отсюда! Знаете, как я была рада, что вы появились, передать не могу! Как только услышала от Павлуши, что он с вами встретился, – сразу подумала: вот наше спасение, наконец-то!

Сараев почувствовал такое облегчение, что на радостях сразу же пообещал дать Павлу какую-нибудь роль, и сделано это было с таким энтузиазмом, что Тамара Матвеевна даже прослезилась.