Сергей Шикера - Выбор натуры

Ровно через неделю после приезда Сараев получил письмо от Тамары Матвеевны Убийволк, которая не знала и не могла знать его адреса, но, видимо, запомнила название станицы и ее местоположение по их разговору на Новом базаре. Она не нашла ничего лучшего, как написать на конверте «Кинорежиссеру Андрею Сараеву». Так все в станице узнали, кто он такой. Сараев мог бы не отвечать, и тогда всё бы на этом кончилось, но он ответил, и письма от Тамары Матвеевны посыпались одно за другим. На одно его письмо она отвечала двумя, а то и тремя. Все они – длинные сумбурные, пересыпанные множеством бытовых подробностей, – неизменно заканчивались приветами от Насти. Дела там у них шли так себе. Не было почти никаких вестей от беглецов. Павел был в Москве, а Вячеслав Иванович вроде бы ездил по бывшим сослуживцам из одного города в другой. Еще в одном из первых своих писем Сараев предложил Тамаре Матвеевне сдавать его квартиру и направил её за вторыми ключами к Мише Сименсу, для которого сделал приписку. Тамара Матвеевна согласилась, поставив одно условие – половину оплаты она будет отсылать Сараеву, и уже в следующем письме написала, что нашла приличную пару и сдала им квартиру сразу на полгода. Тут Сараев совсем успокоился: возвращаться в ближайшие шесть месяцев ему было теперь просто некуда. В одном из её последних писем сообщалось, что Настя на четвертом месяце, с Максимом они ругаются всё чаще, и тогда Максим ночует не дома (Тамара Матвеевна подозревала, что у Паолы). И сразу вслед за этим шли вопросы: каковы цены на жилье и продукты в станице и как там с бытовыми условиями. Сараев отписался довольно сухо.

Последнее письмо пришло в середине июля. В тот день Сараева был приглашен на свадьбу. Выходила замуж дочь заведующего домом культуры. Говорили, что молодая была в положении, потому не стали откладывать до осени. Впервые со времени приезда Сараев собирался принарядиться и достал из чемодана костюм, рубашку и легкие летние туфли – вещи покойного Алексея, которые он предусмотрительно взял для таких непредвиденных случаев. А другой приличной одежды у него и не было.

В душной от горячего утюга комнате то темнело, то светлело, и под самым окном время от времени оглушительно орал хозяйский петух; работала радиоточка; по полу котенок шумно гонял пару газетных комков, вытянутых Сараевым из распакованных туфель. Он вешал на деревянные плечики только что выглаженную рубашку, когда вошла хозяйка – женщина, как оказалось, возраста Тамары Матвеевны, но выглядевшая глубокой старухой.

– Так и не придумал, что купить в подарок, – пожаловался Сараев, принимая у нее письмо.

– Какой им еще подарок? Они тебя зачем пригласили? Ты им кто? Вот придешь – и будет подарок.

Она раздавила пальцем какого-то жучка, бежавшего по дверному косяку, и пошла из комнаты.

– А ничего, если я им деньгами?

– Ну, может, побьют немножко, а так ничего… – уже со двора ответила хозяйка.

Сараев снял с кровати брюки, повесил их на спинку, сел на освободившееся место и разорвал конверт. Всякий раз, едва он разворачивал письмо, на странице вспыхивало: Настя, Настя, Настя… Сегодня этих вспышек, казалось, было больше обычного. Тамара Матвеевна писала, что Настя прогнала Максима. Последней каплей стало исчезновение четырехсот долларов. Максим купил на них себе новые туфли. Деньги по мелочам пропадали и раньше, но тут он добрался до тех, что они откладывали на Настины роды. Объяснил он это необходимостью встречаться с нужными людьми и сказал, что в конечном счете всё это для них же с Настей и делается, и они это еще оценят. «Теперь Настя сама не может понять, как она могла связаться с этим ничтожеством». Тамара Матвеевна благодарила Бога, что деньги, полученные за сараевскую квартиру, она держала отдельно. Ну а дальше она писала, что если Настю сейчас куда-нибудь не увезти, дело, в ее положении, может плохо кончиться. «Так хотелось бы поменять обстановку, чтобы Настя хоть немного отошла. (…) Вчера смотрела на карте Краснодарский край, там где ваша станица. Какие хорошие названия вокруг! Отрадная, Спокойная, Удобная. Это как раз то чего нам не хватает. Вот бы поселиться где-нибудь там, в одной из них, рядышком с Вами, чтобы не мешать Вам и не быть обузой. Что скажете, Андрей Андреевич? Может быть мы могли бы приехать с Настей на недельки две-три?» Сараев так разволновался, что достал из шкафчика в углу бутылку и выпил стакан вина. Потом пошел курить на крыльцо. Вернувшись, сел за стол и положил перед собой лист бумаги. Да, было видно, куда опять клонит Тамара Матвеевна. Чего уж там… Зачем она его мучает? А что он? И главное – а что Настя? Что если все эти приветы от нее в каждом письме сама Тамара Матвеевна и придумывала? Эх, если б не было той осечки! Вот забыть бы всё и радостно поверить, как тогда… А ему и этого было бы достаточно. Увы, но… Увы.